Маньяк из Бержерака. Дом судьи. Мегрэ и человек на скамейке

Мегрэ не стоило труда запомнить дату, ведь это был день рождения его свояченицы – 19 октября. К тому же преступление пришлось на понедельник, а на набережной Орфевр давно подметили, что убийства по понедельникам – явление редкое. И наконец, это было первое расследование в текущем году, которое можно было бы назвать «расследованием с зимним привкусом».

Все воскресенье шел дождь, мелкий и холодный; черные влажные крыши и мостовые тускло поблескивали, желтоватый туман, казалось, просачивался в квартиру сквозь щели в окнах. Было так сыро, что мадам Мегрэ сказала:

– Мне бы следовало задуматься о том, чтобы уплотнить оконные рамы.

Каждую осень в течение последних пяти лет Мегрэ обещал себе, что заделает щели в ближайшие выходные.

– Будет лучше, если ты наденешь теплое пальто.

– А где оно?

– Я поищу.

В половине девятого утра на улице было так темно, что свет в квартире не выключали. Пальто Мегрэ пахло нафталином.

Дождь прекратился. Во всяком случае он не был заметен, но мостовые по-прежнему оставались мокрыми, а после того, как по ним прошлись толпы прохожих, покрылись еще и липкой грязью. К четырем часам пополудни, еще до наступления сумерек, тот же желтоватый туман снова окутал Париж, размывая свет уличных фонарей и витрин.

Когда зазвонил телефон, в кабинете не оказалось ни Люка, ни Жанвье, ни малыша Лапуэнта. На звонок ответил корсиканец Сантони, новичок в бригаде; до этого итальянец десять лет работал в отделе, занимающемся игорным бизнесом, а затем – в полиции нравов.

– Это инспектор Нёвё, III округ, патрон. Хочет поговорить с вами лично. Кажется, что-то срочное.

Мегрэ взял трубку:

– Слушаю, старина.

– Я звоню вам из бистро на бульваре Сен-Мартен. Тут обнаружен какой-то тип, убитый ударом ножа.

– На бульваре?

– Нет. Не совсем. В прилегающем тупике.

Нёвё, не первый год служивший в полиции, сразу же догадался, о чем думает Мегрэ. Поножовщина в отнюдь не респектабельном квартале – что здесь может быть интересного? Обычная пьяная драка. Или, возможно, сведение счетов между местными молодчиками, испанцами или выходцами из Магриба.

Поэтому Нёвё поспешил добавить:

– Дело кажется мне не совсем обычным. Думаю, вам лучше приехать. Это между большим ювелирным магазином и лавкой, торгующей искусственными цветами.

– Я приеду.

Комиссар впервые взял с собой на место преступления Сантони. В маленьком черном автомобиле криминальной полиции Мегрэ почувствовал себя неуютно, главным образом из-за одеколона инспектора. Ко всему прочему Сантони носил каблуки, так как был невысокого роста, на безымянном пальце – большой желтый бриллиант, наверняка фальшивый, а волосы его были напомажены.

Черные силуэты прохожих сливались с темными улицами, подошвы хлюпали по грязи мостовых. На тротуаре бульвара Сен-Мартен столпилось около тридцати зевак, двое полицейских в форме не пускали их к месту происшествия. Нёвё, ожидавший Мегрэ, открыл дверь машины.

– Я попросил врача остаться до вашего приезда.

Наступило то время дня, когда в самой густонаселенной части Больших бульваров царило наибольшее оживление. Стрелки светящихся часов, расположенных над входом в большой ювелирный магазин, показывали двадцать минут шестого. В лавке искусственных цветов была освещена только одна витрина, настолько бесцветная и пыльная, что казалось сомнительным, будто сюда вообще кто-нибудь заходит.

Между двумя магазинами находился проход во дворик, каких много в этом районе. Этот крошечный переулок был таким узким, что его трудно было сразу заметить. Освещение отсутствовало.

Нёвё указывал Мегрэ дорогу. Пройдя три-четыре метра по проходу, они обнаружили группу людей, ожидавших прибытия комиссара. У двоих были электрические фонарики. Чтобы рассмотреть лица присутствующих, следовало приблизиться к ним вплотную. Здесь было холоднее, чем на бульваре: по переулку гулял сильный сквозняк. Пес, которого тщетно пытались отогнать полицейские, крутился под ногами.

На земле, у покрытой влагой стены, лежал мужчина: одна рука прижата к туловищу, другая, с бледной кистью, почти перегородила проход.

– Мертв?

Районный врач кивнул:

– Скорее всего, смерть была мгновенной.

Будто в подтверждение его слов луч света от электрического фонаря прошелся по телу убитого и задержался на торчащем из раны ноже. Другой фонарь осветил повернутое в профиль лицо мужчины, открытый глаз и щеку, поцарапанную о каменную стену при падении.

– Кто его обнаружил?

Один из полицейских в форме, который только и ждал этого вопроса, сделал шаг вперед; в темноте его черты виделись неясно. Он был очень молод и потому смущался.

– Я совершал обход района. У меня появилась привычка заглядывать во все тупики, ведь люди часто пользуются темнотой, чтобы заняться всевозможными делишками. Я заметил на земле чье-то тело. Сначала подумал, что это какой-то пьянчуга.

– Он был уже мертв?

– Да. Я так думаю. Но тело еще не остыло.

– В котором часу это произошло?

– Без пятнадцати пять. Я засвистел, чтобы позвать коллегу, затем сразу же позвонил на пост.

В разговор вмешался Нёвё:

– Я принял вызов и немедленно направился сюда.