Маньяк между строк

– А тебе этого мало?

Борис невесело рассмеялся.

– Да, конечно, прямо сейчас позвоню в Ставроподольск и сообщу им, что вся их работа не стоит выеденного яйца, потому что тут одна русичка утверждает, что неправильно расставлены знаки препинания.

– Русичка говоришь? А помнишь дело такого белорусского маньяка с красивым именем Михасевич Геннадий Модестович, на счету которого с тысяча девятьсот семидесятого по тысяча девятьсот восемьдесят седьмой год оказалось свыше сорока убитых по причине того, что не поверили молодому эксперту-графологу, показавшему на Михасевича на ранних этапах следствия? Чуть ли не на первом же трупе этот графолог был готов закрыть Геннадия Модестовича… а вместо этого почти полсотни жертв!

Судя по всему, Виктория взяла себя в руки и осилила наконец пятый том энциклопедии по криминалистике, посвященной маньякам.

– Если следовать твоей логике, – продолжала тетка, обращаясь к Борису, – то раз можно переставить знаки препинания, то и буквы в словах можно немного переставить. Так ведь? Тогда ничего, если вместо явки с повинной может получиться жалоба на незаконное задержание и парочка-тройка новых жертв. Хотя бы в этом случае ты разницу видишь?

– Опять твоя схоластика. Там, между прочим, были следственные действия. Этот Шляпник детально показал, как убивал.

– Кого? Тех несчастных четверых щенков?

– Нет! Журналиста, нотариуса и владельца бензозаправки «Злой Горыныч». Мне ребята из Ставроподольского СК прислали фрагменты видео со следственного эксперимента.

– Слушай, – Виктория выставила вперед руку, как регулировщик, показывающий знак «стоп». – Маньяк всегда заинтересован, он рассказывает о жертвах, вспоминает, смакует, да, он попался, но внимание ему льстит, он не может не рассказать. А Шляпник, словно вареный кабачок: «Ты писал?» – «Я», «Ты убил?» – «Я».

– Он же не в себе, – пожал плечами Борис.

– Маньяки редко бывают сто процентов здоровы, зато с каким увлечением рассказывают про шестьдесят четыре клетки шахматной доски и шестьдесят четыре намеченные жертвы. Ну, я условно.

Борис посмотрел на Викторию совсем неласково и проговорил твердо:

– Давай ты не будешь поражать нас тут своими скудными знаниями, почерпнутыми из единственной книжки про маньяков, которую соизволила прочитать. И психиатра тоже не надо тут из себя корчить. Маньяки разные бывают. Точка.

– Хорошо, раз у тебя видео, а у меня единственная книжка, тогда давай я тебе тоже кое-что покажу. Как филолог покажу!

Виктория вылезла из-под одеяла, где она спала в свитере, но без штанов. Борис попытался отвернуться, но она сделала в воздухе знак, мол, не стесняйтесь, будьте, как дома, чего уж там после покрывала из спирулины, прошлепала босыми ногами в коридор, где по приезде бросила свои вещи, и вернулась с планшетом в руках.

– Вот, давай по последней жертве, – предложила она. – Арсений Веневитинов.

– Веневитинов, журналист, – повторил следователь, пока Виктория открывала фотоподборку материалов дела.

– Убийство Веневитинова замаскировано под ограбление. Зарезан ножом под лопатку сзади, – быстро-быстро, глотая слова, начала зачитывать тетка. – Удар вполне себе воровской, тем более если учесть, что Веневитинов вышел из банка, где поменял крупную сумму на доллары. Карманы популярного ведущего старательно выпотрошены: ушли портмоне и мобильный телефон из кармана куртки, но пачка долларов, лежавшая во внутреннем кармане костюма осталась нетронутой. Это означает, что напали на Веневитинова не ради денег. Второй любопытный момент. На ведущего и организатора известного в городе шоу, местного аналога «Давай поженимся», были составлены письма: одно на имя руководителя департамента культуры города, второе – на имя руководства канала, где ведущий работал. Веневитинов обвинялся в плагиате. Вот, например, заявленьице от некоего гражданина Соколова Олега Витальевича…

Вика протянула свой планшет к следователю. Я придвинулся ближе.

«Директору департамента культуры

От инвалида, пенсионера

Соколова Олега Витальевича

Прошу прекратить мои мучения и страдания, которые я испытываю уже на протяжении последних 10 лет беспрестанно.

Дело в том, что я отличаюсь уникальными интеллектуальными способностями: пишу романы, песни, стихи и сценарии, изобретаю новые изобретения, доселе неосуществимые на свете. Но мои изобретения и мои тексты вскоре после появления на свет перестают мне принадлежать, потому что моими интеллектуальными способностями нагло и бесчестно пользуются.