Маньяки

— Ни в коем случае. Это всего лишь бумажка, — говорю я, поворачиваясь к Маркусу. — То же самое касается и тебя. Да, технически я буду замужем за ним, но не то чтобы я просила об этом. Не то чтобы он становился на одно колено и требовал исключительности. Все, что мы делаем, — это улучшаем сложившуюся дерьмовую ситуацию. И если быть до конца честной, то, будь моя воля, я бы не была замужем ни за кем из вас. Я люблю вас всех одинаково, и я не верю, что наши имена написаны на бумажке — это какой-то финал, особенно в нашей ситуации. Это никогда не сработает.

Видя нерешительность на его лице, я встаю и перегибаюсь через барную стойку, прислоняясь к ней и протягивая руки, чтобы взять его теплые руки в свои.

— Что поможет тебе справиться с этим? — Спрашиваю я, встречаясь с его темными глазами.

Он пристально смотрит на меня, и в его глазах мелькает нервозность.

— После того как все будет сказано и сделано, когда все успокоится, я хочу провести церемонию клятв. Мы все трое и ты. Мы выложим все на стол, и ты официально станешь нашей.

Я хмурюсь.

— Что-то вроде свадьбы, но без свидетельства о браке в конце? — Я спрашиваю.

— Именно так. Мы приносим наши клятвы перед священником, перед нашими семьями и соединяемся в одно целое.

Мое сердце бешено колотится в груди.

— Ты действительно этого хочешь? — Спрашиваю я, отталкиваясь от стойки, чтобы подойти к нему поближе. Он кивает. — Я хочу, — говорит он. — Формально ты будешь замужем за Романом, но у тебя также будут равные узы со мной и Леви. Я имею в виду, если ты согласна на это.

Тепло разливается по моим венам, наполняя адреналином каждый нерв, пока я не обнаруживаю, что перелезаю через стойку и оказываюсь перед ним.

— Конечно, я согласна. Я так чертовски возбуждена, что это безумие.

Маркус ухмыляется и прижимается своими губами к моим, глубоко целуя меня, а его руки обвиваются вокруг моего тела. Его язык проникает в мой рот, и я стону, чувствуя себя в его объятиях как дома, как ни в одном из мест, где мы останавливались с момента знакомства.

Он отстраняется от меня, и его лоб прижимается к моему.

— Как бы то ни было, если этот мудак будет называть тебя — женой, а я нет, я собираюсь кастрировать его, пока он спит.

Я качаю головой и смеюсь, а затем поворачиваюсь и встречаюсь взглядом с темными глазами Леви.

— Ты согласен на церемонию клятв?

Его губы кривятся, когда он тяжело вздыхает.

— А мне придется надеть костюм?

— Нет, — смеюсь я. — Приходи хоть с голой задницей во всей своей красе, мне все равно.

Леви стонет.

— Прекрасно, я полагаю, — говорит он, — но лучше бы после этого была чертовски эпическая вечеринка.

Закатывая глаза, я поворачиваюсь к своему почти мужу.

— А ты? — Спрашиваю я, не уверенная, почему я так нервничаю из-за реакции парней на это.

— Ты, блядь, знаешь это, детка. А теперь…

По особняку разносится громкое жужжание, и Роман обрывает фразу, переводя взгляд на Леви — Это входная дверь. Кто-то пытается проникнуть внутрь.

Все разговоры о свадьбах прекращаются, когда руки Романа летят под стойку, вытаскивая оружие и передавая его своим братьям. Дерьмовый маленький пистолет вкладывают в мою руку, и я свирепо смотрю на Романа.

— Прости, — говорит он, прежде чем перемахнуть через стойку и приземлиться прямо рядом со мной. — Это все, что у меня здесь было.

Он хватает меня за руку, и мы вчетвером, как один, вылетаем из гостиной, Маркус впереди, ведущий стаю, Леви позади, защищающий наши спины.

— Итак, ээээ… я полагаю, мне нужно позвонить?

— А? — Я хмыкаю, слишком озабоченная тем, кто пытается проникнуть в особняк.

Он закатывает глаза.

— Чтобы внести изменения в документы. Чтобы официально пожениться.

— О да, — говорю я, переводя взгляд слева направо, уверенная, что кто-то выскочит на нас в любую секунду. — Звони, но для протокола: мне понадобятся сверкающие бриллианты к этому дерьмовому несуществующему предложению, и лучше, чтобы они были совсем новыми. Мне не нужны обноски твоей извращенной бывшей.

Роман стонет и закатывает глаза, а Леви и Маркус усмехаются.

— Прекрасно.

Мы проносимся по особняку, слишком неподготовленные к этой новой атаке, но, когда мы входим в огромное фойе и Маркус направляется к окнам, его брови приподнимаются, прежде чем он начинает качать головой.

— Гребаный ад, — бормочет он, недовольный тем, кто стоит за дверью.

Он издает разочарованный стон, и в этот момент Роман и Леви как будто расслабляются, наблюдая за тем, как Маркус движется к входной двери и распахивает ее без малейшего предупреждения. Его пистолет по-прежнему поднят, он держится уверенно и крепко, делая его похожим на извращенного психопата, которого я успела полюбить.

— Что, во имя всего святого, ты здесь делаешь?

Так, так… кстати, о извращенных бывших Романа.

Ариана вскидывает руки, ее глаза расширяются, когда она видит Маркуса. Страх проносится в ее взгляде, когда она смотрит через его плечо, рассматривая сцену позади него: руку Романа в моей, оружие и Леви слева от нас.