Манифест персонализма

Принимая это во внимание, мы выражаем свою твердую решимость: во-первых, изучить и подвергнуть проверке на опыте все еще неисследованную область ненасильственных методов, никогда не теряя из виду их эффективность и стремясь наверстать упущенное время, чтобы понапрасну не тормозить осуществление нашего действия; во-вторых, никогда безоговорочно не пользоваться насильственными средствами и соблюдать следующие условия: 1) прежде всего и по мере того, как они будут созревать, становясь эффективными, мы с упорством испытаем все ненасильственные средства, имеющиеся в нашем распоряжении, и согласимся на насилие лишь как на последнее, крайнее средство;

2) не все насильственные средства такого рода достойны осуждения; и мы не считаем, что они порочны уже только потому, что требуют насилия;

3) даже тогда, когда эти средства узаконены или по меньшей мере допускаются обстоятельствами, они являются, строго говоря, не средствами достижения результата, а только следствиями, и о них надо было бы говорить не как о средствах вообще, а как о побочных средствах. Цель не оправдывает средства, что же касается духовной цели, то она не может приписывать онтологическую необходимость и морально оправдывать те средства, которые в сущности своей были бы противодуховными; если обратиться к истории человечества, которое по своей вине усугубило собственную зависимость от материи, то оно должно было лишь терпимо относиться к случайному появлению этих побочных средств, остающихся в определенном смысле порочными по своей природе и своим последствиям; 4) подходить со строгой меркой к этой особенности средств и учитывать их последствия, пока мы не обретем моральную уверенность в том, что зло, совершаемое или провоцируемое, таким образом не перевесит добро, которого требуется достичь; 5) мы ни в коем случае не будем стремиться использовать средства ради средств, памятуя о их порочности, как и не будем призывать других делать это; мы, напротив, будем беспрерывно и по возможности полностью лишать такие средства их вредоносности.

2) Личностная революция

Обретение недобросовестного революционного сознания

В эпоху, напичканную разнообразными идеологиями, Маркс отлично понял, что, даже если они оказываются самыми язвительными по своей сути, их недостаточно для обретения революционного сознания. Маркс, а до него Паскаль утверждали: надо расшатать всю машину до основания. События показали, что одних материальных причин для этого недостаточно, особенно если духовность оказывается на задворках; совсем наоборот, страх впасть в еще более ужасную нищету в таком случае толкает угнетенных искать убежища у первого встречного торговца, щедро обещающего будущее процветание. Порочные же люди, паразитирующие на всеобщем возмущении, делают все возможное, чтобы отложить наступление революции на более позднее время.

Мы коснулись той крайней, узловой точки психологии нашего времени, в которой сами оказались по своей воле. Многие из тех, кто выдвигает принципы, схожие с нашими, и следует им на практике в различных сферах по преимуществу частного характера, отказываются признавать революционную ситуацию, в которой мы сегодня пребываем, и приписывают нетерпимости молодежи те выводы, к которым мы приходим. Другие, называющие себя революционерами, поддаются различным настроениям, не вносят в них ни духовного содержания, ни веры, они не включаются всем существом своим в то дело, которое только и обладает будущим. Между этими двумя группами существует постоянное непонимание. Они произносят слова, которые их ни к чему не обязывают или же обязывают только частично; их лозунги никогда не находят отклика, ибо слова способны разделять людей и только одна обязанность действовать придает им силы. Ложь и распри завладели нами, наши братья не понимают нас даже тогда, когда мы произносим слова, которыми вместе пользовались в детстве, нас не понимают и наши противники, которые вовсе не покушаются на то, что мы защищаем, и борются с тем, чего мы не защищаем. Одураченные словами, витающими вокруг, чтобы связать нас или столкнуть между собой, мы никогда не знаем, где друг, а где враг. Мы поддаемся самообману, поскольку лишь в одном из десяти случаев мы оказываемся людьми слова и далеко не всегда осознаем этот свой грех.

Стало быть, если следовать нашей духовной линии, то с точки зрения революционной технологии первым беспорядком является не идеологический скандал, а то, что провозглашение правильных идей отнюдь не влечет за собою соответствующей деятельности. Идеи только тогда остаются непорочными, когда личности, для которых они стали внутренним огнем, дорожат ими, усваивают их, служат им. Первым беспорядком является то, что в каждом человеке, будь он революционер или контрреволюционер, существует пропасть между словом и делом, а иногда и между самими делами (ибо существуют также и пустые дела), пропасть, к которой приближается большинство из нас, не подозревая того.