Манифест персонализма

Но, говоря о функции защиты, важно не просто иметь в виду будущее общество — необходимо создавать его душу и тело. Мы тоже стремимся что-то делать. Только делать — это не значит вести расчеты, произносить слова и совершать жесты. Это значит уже сегодня начинать быть тем, чем хочешь стать завтра, обретать вдохновение и воплощать его. Если бы слова не сбивали с толку, мы противопоставили бы пресловутому политическому «действию» действие духовное и действие корпоративное. В определенный момент оба они смогут превратиться в собственно политическое действие, оказывая давление на государство и власть или поддерживая их. Но чтобы они стали таковыми, их нужно подталкивать, подобно тому как какой-нибудь аппарат приводится в действие пусковым механизмом. Поскольку политики поставлены у кнопки, то самодовольно считают, что именно они дают свет, и нам надлежит помочь им расстаться с этой иллюзией.

Наряду с этими людьми, по призванию приводящими в действие политический механизм этой своего рода профессиональной армии политического действия, мы хотели бы придать решительность широким массам людей и не позволить им воспламеняться от тщетных потуг этой армии, чтобы они, сохраняя необходимую связь с политикой и контроль над ней, нацелились на более глубокое действие, являющееся необходимой поддержкой политического действия. Даже если положение дел, которого мы хотим, завтра установится, оно останется малоэффективным, если у нас не будет живых людей и организаций, чтобы вдохнуть в них жизнь. И если случится так, что какая-нибудь роковая революция опередит нас, то неужели сопротивление сильных личностей и спонтанных формирований окажется менее действенным, чем протесты простодушных людей?

Мы уже не говорим о непосредственно духовной деятельности. В существующем положении дел она состоит главным образом в личностной революции, о которой речь должна идти прежде всего и которая единственно способна обеспечить нам эффективность деятельности, сохраняя всю нашу искренность. Революция эта нескончаема, а для тех из нас, кто является христианином, беспредельна.

Что касается собственно органической, или телесной, революции, то сегодня мы способны лишь невнятно что-то бормотать по поводу ее первых заповедей. Именно ее зрелости мы должны добиться в течение ближайших месяцев. Мы сумеем определить ее черты лишь на ощупь, методом проб и ошибок: она для нас необычна, наше воображение, привыкшее рассматривать всякое действие как игру сил, оказывается в затруднительном положении, когда речь заходит о ее формах. Но эти проблемы получат свое решение не с помощью воображения, а с помощью веры. Постараемся же уже сегодня расчистить для этого почву.

Прежде всего необходимо засвидетельствовать наш разрыв с установленным беспорядком. Первое дело — это осознание самого беспорядка. Но осознание, которое не приводит к определению позиции и последующему изменению жизни, а не только мысли, было бы новым спиритуалистическим предательством, продолжающим те предательства, какие имели место в прошлом.

Поэтому нам необходимо определить первую группу вовлечения в деятельность и выхода из нее, которую мы назовем действием свидетельствования и разрыва.

Действие свидетельствования и разрыва

Это действие в первую очередь включает в себя разоблачение и общественное осуждение всеми имеющимися у нас средствами беспорядка, с которым мы боремся. Сразу же возникает мысль о прессе, о печатном слове; мы неоднократно проверяли на опыте то воздействие, которое могут оказывать подобные обвинения, когда общественное мнение, напичканное ложью[80], верит, что в их основе лежит исключительно забота об истине. Проникая в каждый город, в каждую деревню, эта деятельность может осуществить огромную работу по очистке умов от засорения: некоторые из наших товарищей подумывают об организации «клубов прессы», функция которых состояла бы в настойчивом разоблачении публичной лжи. Для особо серьезных случаев можно придумать другие, еще более сильные средства придания гласности.

Такая деятельность является необходимой: именно из-за того, что притупляется ощущение зла или нищеты, большинство людей удовлетворяется обычным положением дел. Чтобы безопасно вести ее, необходимо видеть ее недостатки и возможные искажения.

Главным недостатком таких разоблачений является то, что обвиняется всегда не тот, кто этого заслуживает, а кто-то другой и на него взваливается вся ответственность. Даже если разоблачение целит в группу, в ту группу, к которой принадлежит обвиняемый, он оказывается в ряду с теми, кто выставляет себя добрыми овечками, борющимися против плохих овечек.