Манифест Рыцаря (СИ)

— …и в чащобе лесной в ясном свете луны… обнаружил волшебный родник…

— Если вас услышат? — пробормотал под нос юноша. Туригутта добралась до третьего куплета: дева родника раздвинула ноги для похотливого путешественника, а воевода пританцовывала, подмигивая юноше и всячески гримасничая.

Впереди показался низко стелющийся дымок, вокруг торчали пни вырубки. Очевидно, путники приближались к обитаемому жилищу. Левр дёрнул за верёвку, прибирая поводья.

— …застонала она, потекло между ног, словно таяли льды моих гор! — заорала дурниной Туригутта, недовольная отсутствием реакции. — Чего встал?

— Мне не нравится то, что я вижу, — ответил Левр.

К чести воеводы, она замолчала, всматриваясь в указанном направлении. Несмотря на идущий из нескольких труб строения дым, не видно было признаков жизни. Левр вообще прежде не представлял, что деревянная крепость может быть такой компактной. Из-за частокола выглядывали грубые бревенчатые строения. Никаких признаков окон, крохотные, едва заметные вытяжные проёмы, словно бойницы, и те были закрыты ставнями.

Изнутри. На частоколе в изобилии имелись коровьи и козьи черепа.

— Конских нет, — пробормотал Левр.

— Что ты там лепечешь?

— Конских черепов нет. Разбойники вешают конские.

— В книжке вычитал, — догадалась воевода, и юноша покраснел: её догадка была верна. — Ох ты, Мотылёк-книгочей, когда ж выбросишь эту дурь из головы. Ведь потреплет жизнь твои славные крылышки!

Подъехав ближе, они обнаружили с немалым удивлением вывеску, сообщающую, что перед ними — постоялый двор и корчма. Левр нашёл даже имена хозяев на нескольких языках, хоть и с грубыми ошибками. Правда, не было ни привратника, ни распахнутых ворот конюшен. Единственная дверь едва поддалась, даже когда юноша уперся обеими ногами в высокий окованный железом порог.

— Что за постоялый двор нуждается в таких дверях? — начал было удивлённый Левр, когда ему в грудь упёрся короткий меч. Он замер.

Из ниоткуда вокруг появились рослые северяне в одинаковых серых плащах. Скорость и слаженность их движений выдавала многолетнюю привычку. Юноша медленно поднял руки.

— Мест нет, вино ещё бродит, зато пиво свежее, — меланхолично пробормотал один из вышибал, быстро осматривая лошадь прибывших, — пускайте их, вроде всё в порядке. Давай бабу сюда. Ну, шевелись!

Вышибала быстро обшарил Туригутту одной рукой, другая не дрожала, сохраняя нажатие острия у её шеи равномерным. Левр только успел открыть рот, чтобы возмутиться, когда другой встречающий заволок обоих внутрь и без малейших признаков напряжения захлопнул за собой дверь.

— В наше время на Вольном Берегу не так безопасно, особенно после мятежей в Нэреине, — отрекомендовал здоровенный северянин в меховом жилете на голое тело. — Времена настали, парень. Повернись.

— Что значит, настали времена? — пробормотал Левр, пока его обыскивали с другой стороны. — Мятежи были подавлены в Нэреине…

— Правильно, и все недовольные разбежались кто куда. Самые голодные разбрелись по нашим краям. Не обессудь. Что за баба с тобой? Беглая?

— Она моя заключённая. — Юноша постарался сделать свой голос как можно твёрже. Но охранников заведения Туригутта заинтересовала куда меньше. Один из них пожал плечами:

— Если не ведьма и не детоубийца, то она твоя проблема.

Левр не рискнул спрашивать, что грозит воеводе в случае обвинения в колдовстве. Намотав верёвку покороче, он зашагал по залу, проклиная доспехи, что привлекали лишнее внимание.

Как и меч в ножнах. Отчего-то вернулось давно забытое чувство неловкости. А оно Левра не посещало очень, очень давно. С самого начала обучения в Школе. С того дня, как он покинул гостеприимный дом мастера Мархильта и окончательно обосновался среди таких же, как и он, сирот, в залах воинского придела в Сосновой Крепости.

Школа нуждалась в Наставниках, учёных, писарях, в конце концов. Но мастер-лорд Мархильт не был ни одним из них. Он воевал и не особо вникал в лепетание мальчика, который просился в библиотеку вместо тренировочных дворов. Хуже всего пришлось, когда всех их вместе отправили в большие залы, сделали учениками. В ученическом корпусе процветало воровство, ябедничество и постоянные мелкие ссоры с последующими драками. Левру лишь чудом удалось избежать участи стать объектом длительной травли.

Прошло десять лет, ему следовало забыть о том, что было в детстве, но всё же иногда Левр чувствовал себя почти так же, как тогда. Как будто его всё ещё могли бы дразнить или оскорблять — это не значило ничего тогда, это тем более ничего не может значить сейчас, — напомнил юноша себе. Вокруг собрался самый отъявленный сброд Вольного Берега, и единственное, что интересовало каждого из них, так это выпивка и закуска. Уж точно не молодой рыцарь с подозрительной женщиной на привязи.

— Напейся, дружок, — посоветовала наблюдавшая пристально воевода Чернобурка, — хоть понюхаю. И тебе полегчает…

— Если я что-нибудь выпью, я выйду из себя, — бесцветно сообщил Левр, доведённый до предела, — и задушу вас.

— Сделай милость, оборви мои муки.