Мания страсти

Он вновь ввинчивается в сутолоку, что-то горячо начинает доказывать приятелю Бетти. Тот успокаивается. Я пытаюсь выпутаться из лабиринта коридоров и лестниц, сталкиваюсь с блондинкой, которая входит в ванную комнату, куда ничто не мешает проследовать и мне вслед за ней, спускаюсь, пробираюсь через кухню, выхожу, попадаю в садик, огороженный со всех сторон решеткой и запертый. Холодно, я все же усаживаюсь на скамейку, вдыхаю запах вывороченной земли, в распахнутом небе блестит луна. Два часа ночи. Я встаю, вновь прохожу через кухню, нахожу, наконец, дверь, крыльцо, аллею, ведущую к бульвару. Прощай, корабль дураков, смелее.

Какая-то женщина, метрах в двадцати от меня, как раз садится в машину, маленький черный Остин. Она быстро трогается с места, но останавливается возле меня, опускает стекло: «Вас подвезти?» Это Дора. Я сажусь в машину. «Вам куда? — Никуда. — Годится».

Я смотрю на ловкие руки, сжатые ноги. Она ведет хорошо. Мы не разговариваем. Выезжаем из Парижа через Сен-Клу, Версаль. Едем еще минут двадцать, она снова поворачивает, узкая дорога, редкие дома, здесь. Она открывает решетку, подает вперед, вокруг темнота, мы входим, в помещении жарко, она предлагает мне последний стакан виски, мы по-прежнему молчим, она поднимается, зовет меня, вот ваша комната, кровать. Я, не раздеваясь, валюсь на красное покрывало, увидимся позже.

Назавтра, в десять утра, уже никого. На кухне у кофейника записка: «Я вернусь около 19 ч. Если хотите уехать, вот номер вызова такси. Если нет, до встречи. Собака не злая, сторож тоже. Д.»

Я выпиваю кофе, принимаю ванну, обхожу большой белый дом и парк, прямо как в романе, даже не подумаешь, что так в жизни бывает. Я заказываю такси (это, и в самом деле, недалеко от Версаля, мне удалось прочесть адрес на одном из конвертов на столике). Я еду в Париж забрать свои вещи у Жижи, расплачиваюсь с ним, «чао, старый кретин», он от этих слов прямо багровеет, и до самого тротуара меня провожают его «бандит, гомик, коммуняка, еврей, гошист!» Я захожу на почту, прошу оставлять для меня корреспонденцию, возвращаюсь в два часа, волкодав бросается мне на грудь, маленький сторож спокойно улыбается, «на место, Цезарь, на место!», предлагает поднести сумку, спасибо, не надо, его худая черноволосая жена бросает на меня подозрительные взгляды, я вхожу в дом, поднимаюсь в свою комнату.

Ладно, поскольку все эти последние дни нормально поесть мне не удавалось, первым делом направляюсь на кухню: ветчина, томаты, яблоки, есть даже превосходное вино. Затем иду обозревать окрестности.

Итак, парк с лужайкой, полого спускающейся к дубовой роще. Замок совсем недалеко. Два заброшенных бассейна, каменные скамейки, не слишком ухоженные цветники, должно быть, сторож совершенно не разбирается в садоводстве. В самом доме гостиная в виде ротонды, столовая, два кабинета, большая библиотека. Наверху пять комнат, одна из них заперта на ключ, без сомнения, спальня самой Доры. И тем не менее присутствие незнакомца в доме ее не пугает. Я прекрасно помню, что накануне нам довелось довольно поспешно, хотя и близко, узнать друг друга, но о чем это говорит? Да ни о чем. Какая она, впрочем? Не слишком высокая, темноволосая, глаза голубые, нежная белая кожа, короткие волосы. Маленький бойкий ротик, решительный голос, упругое тело. На мой вкус, во всяком случае, довольно привлекательна. Чем она занимается в жизни? Врач, архитектор, адвокат? Что-нибудь в этом роде. Я так и не знаю ее фамилии, во всяком случае, на почтовых бланках указан только адрес. Почему она живет здесь, а не в Париже? Одна? Или нет? Или временно? И давно? А может, в Париже она тоже живет? А ее муж? Но может, никакого мужа и нет?

Библиотека, во всяком случае, производит странное впечатление. По-старинному переплетенные книги, редкие издания, шестнадцатый, семнадцатый, восемнадцатый века, тома по алхимии и китайские гравюры. Здесь явно жил эрудит, а может, и сейчас живет. Мне не показалось, что Дора очень начитанна, но, по правде сказать, мы и сотней слов не обменялись.

Мебели почти нет. Такое впечатление, что все непродуманно, составлено случайно, при вынужденном переезде, в ожидании более подходящего места. Итак, есть библиотека, и есть дом при ней. Я устраиваюсь за маленьким столиком в этом музее книг, где поддерживается идеальный порядок, возле наружной застекленной двери, выходящей прямо на лужайку. Инстинктивно или случайно достаю старинное издание «Государства и империи Луны и Солнца» Сирано де Бержерака. Том открывается его портретом, длинное напряженное лицо, под ним знаменитое четверостишие:

Земля мне уже постыла,
Я поднялся до облаков,
Я видел земные светила,
А теперь я вижу Богов.