Манипуляция сознанием

Хотя пресса встретила эту речь молчанием, в ней было, наконец, сказано то, что уже знало большинство населения: в ходе перестройки вместо освобождения хозяйства от «механизма торможения» были предприняты радикальные меры по слому плановой системы до того, как были созданы хотя бы зачатки либеральных механизмов. Следуя введенной в оборот Горбачевым строительной метафоре, можно сказать, что «архитекторы и прорабы перестройки» в зимние холода сломали некрасивый, но теплый дом, не только не построив другого, хорошего, но даже не выкопав землянку. СССР погрузился, как говорили западные специалисты, в состояние «без плана и без рынка».

Театрально, после речи о грядущей диктатуре ушел в отставку министр иностранных дел Э.А.Шеварднадзе. Он не сказал, откуда возьмется диктатура, какого она будет «цвета», но эффект был достигнут. Внимание советского культурного общества и всего мира сразу переместилось на это событие.

Статистика производства средств жизнеобеспечения, товарных запасов, финансовой сферы за 1991 г. говорила о том, что страна существовала за пределами нормальных возможностей. В «цивилизованном» обществе уже должен был бы произойти полный крах. Вот лишь некоторые данные. Дефицит госбюджета СССР составил в 1985 г. 13,9 млрд. руб.; в 1990 — 41,4; а лишь за 9 месяцев 1991 — 89 (за июнь 1991 г. подскочил на 30 млрд.). Государственный внутренний долг: 1985 — 142 млрд.; 1989 — 399; 1990 — 566; за 9 месяцев 1991 — 890 млрд. руб. Золотой запас, который в начале перестройки составлял 2 000 т., в 1991 г. упал до 200 т. Внешний долг, который практически отсутствовал в 1985 году, в 1991 г. составил около 120 млрд. долл.

Конец 1990 г. также был важным этапом в расщеплении сознания. Были приняты незначительно отличающиеся программы перехода к капиталистической экономике (программа «500 дней» Явлинского или «антикризисная программа» Валентина Павлова) — и в то же время было сказано, что перестройка означает обновление и развитие социализма. Сам М.С.Горбачев незадолго до этого сказал: «Перестройка — это скачок в развитии социализма, в реализации его сущностных характеристик… Вот почему странно для нас звучит, когда нам предлагают — некоторые даже искренне — изменить общественную систему, обратиться к методам и формам, характерным для другого социального строя. Этим людям невдомек, что такое просто невозможно, даже если бы кто и захотел повернуть Советский Союз к капитализму».

Все стали склоняться к мысли, что pечь идет о систематическом обмане общества. И обман этот связан с необpатимыми изменениями экономического, социального и политического поpядка в стpане. Это и вызвало тяжелый культурный кризис. Сам же М.С.Гоpбачев пеpед отъездом в Лондон на встpечу «большой семеpки», заявил, что «pечь идет о выживании СССР». И при этом говорилось, что все идет так, как было задумано, что никакой ошибки нет! Да как же может совместить такие утверждения в своем уме нормальный человек? Налицо острейшая некогерентность заявлений высшего руководства страны — первый признак того, что ведется кампания манипуляции сознанием.

Можно было бы пpивести массу статистических данных, но и без них все сознательное население стpаны пришло к выводу, что мощная, хотя и инерционная экономика стpаны была pазpушена в pезультате пеpестpойки. Этот факт оценивался по-pазному pазными политическими силами — одни страдали, другие радовались — но сомнению не подвеpгался.

Второй причиной культурного кризиса было то, что авторы экономических программ и политические лидеры явно скрывали масштабы лишений, которое предстояло испытать в ближайший период массам населения. Руководство располагало информацией о той социальной цене, которую платили все страны, принявшие «стабилизационные» программы Международного валютного фонда. Тем не менее, в сознание настойчиво внедрялся миф, будто «изобилие уже за углом», стоит лишь приватизировать магазины.

Идеологическая подготовка к проведению рыночной реформы была основана на серии психологических шоков, вызываемых парадоксальными утверждениями. Идеологи перестройки явно злоупотребляли апелляцией к опыту Польши, где «в результате либерализации цен полки магазинов заполнились товарами». Известно, что это произошло при значительном (в некоторых отраслях катастрофическом) спаде производстве, а следовательно — лишь в результате снижения потребления, то есть, ухудшения жизни людей (здесь имеется красноречивая статистика, да и поведение поляков, хлынувших в Белоруссию и на Украину и скупавших абсолютно все товары, о многом говорило). Но ведь всем было очевидно, что таким-то образом, за счет снижения потребления и повышения цен можно было «организовать изобилие» и во времена Брежнева — и с гораздо меньшими социальными издержками331.