Манипуляция сознанием. Век XXI

Если уж говорить о традициях и здравом смысле, то лучше вспомнить трезвое суждение М.Е.Салтыкова-Щедрина: «Горе – думается мне – тому граду, в котором и улица, и кабаки безнужно скулят о том, что собственность священна! наверное, в граде сем имеет произойти неслыханнейшее воровство!»

Глава 16. Создание и канализирование стереотипов

§ 1. Стереотип антигосударственности

Выше говорилось, что манипулятор прежде всего использует уже имеющиеся в общественном сознании стереотипы. В психологической войне, то есть в манипуляции сознанием, направленной на разрушение общества, важнейшими из таких стереотипов являются те, в которых выражается недовольство. При этом не важно, какого рода это недовольство, – оно может быть совершенно противоположно установкам манипулятора. Например, в ходе перестройки антисоветские идеологи в основном эксплуатировали недовольство людей, вызванное уклонением власти от советских идеалов. Внедрение новых стереотипов (обогащения, аморальности, насилия), с помощью которых можно было манипулировать сознанием подрастающего поколения, началось позже.

Первым условием успешной революции любого толка или успеха информационной войны внешнего противника является отщепление активной части общества от государства. Поэтому в тех программах воздействия на общественное сознание, которые ставят целью подрыв легитимности какого-либо государства, важной составной частью является оживление и усиление стереотипа антигосударственности вообще.

Каждого человека тайно грызет червь антигосударственного чувства, ибо любая власть давит. Да и объективные основания для недовольства властью всегда имеются в любом обществе. Но в норме разум и другие чувства держат этого червя под контролем. Внушением, художественными образами, черными мифами, песней и сатирой можно антигосударственное чувство растравить.

Это удалось за полвека подготовки революции 1905–1917 гг. в России. Тогда всей интеллигенцией овладела одна мысль – «последним пинком раздавить гадину», Российское государство[47]. То же самое мы видели в перестройке, когда стояла задача разрушить советское государство как основу советского строя. Поднимите сегодня подшивку «Огонька», «Столицы», «Московского комсомольца» тех лет – радость по поводу любой аварии, любого инцидента.

Либеральная интеллигенция России во многом повторяет путь духовного развития Запада. Там отщепенство от государства и ненависть к авторитету стали результатом превращения народа в общность «свободных индивидов» (что и составило сущность разрушения традиционного и возникновения гражданского общества).

Как пишет Ортега-и-Гассет, «суверенитет любого индивида, человека как такового, вышел из стадии отвлеченной правовой идеи или идеала и укоренился в сознании заурядных людей». Напротив, государство было низведено с положения исполненного благодати «отца» до уровня «ночного сторожа». Легче всего соблазняются антигосударственной риторикой люди, получившие массовое высшее образование европейского типа, возникшее на культурной матрице Великой Французской революции. Речь не обязательно идет об интеллигенции, этот социальный тип лучше обозначить более широким понятием «специалист».

В годы перестройки, когда червь антигосударственного чувства был раскормлен до невероятных размеров, под огнем оказались все части государства – от хозяйственных органов, ВПК, армии и милиции до системы школьного образования и детских домов.

Л.Баткин, призывая в книге-манифесте «Иного не дано» к «максимальному разгосударствлению советской жизни», задает риторические вопросы: «Зачем министр крестьянину – колхознику, кооператору, артельщику, единоличнику?.. Зачем министр заводу?.. Зачем ученым в Академии наук – сама эта Академия, ставшая натуральным министерством?»

В лозунге «Не нужен министр заводу!» содержится формула превращения страны в безгосударственное, бесструктурное образование, которое долго существовать не может. Насколько радикальным был этот проект, видно из того, что Академия наук СССР (а затем Российская Академия наук) стала важным объектом атаки политизированных ученых, в том числе депутатов, избранных от самой Академии. Даже в 1992 г., когда статус Академии была уже резко снижен, доктор наук Вяч. Иванов пишет в «Независимой газете»: «У нас осталась тяжелая и нерешаемая проблема – Академия наук. Вот что мне, депутату от академии, абсолютно не удалось сделать – так это изменить ситуацию, которая здесь сложилась. Академия по-прежнему остается одним из наиболее реакционных заведений». Под прикрытием совершенно неопределимого идеологического ярлыка «реакционности» депутат считал возможным наносить удар по организационному ядру всей российской науки.