Манюня пишет фантастичЫскЫй роман

Мы набрали в легкие побольше воздуха, чтобы дружно проорать «да», но тут случилось ужасное — «копейка» подскочила на колдобине, вильнула в сторону, съехала в кювет и угодила правыми колесами в какую-то жижу. Жижа громко чавкнула, обернулась в большую, наполненную доверху грязью яму и засосала машину по самые оконные стекла.

— Ааааааа! — посыпались мы друг на друга. Казалось, еще чуть-чуть, и машина просто опрокинется набок.

— Без паники, — скомандовал папа и заглушил мотор, — только без паники. Сейчас выберемся из машины и вытащим ее из лужи.

Легко сказать — выберемся. Правые дверцы не открыть, до левых чуть ли не карабкаться надо. Папа открыл свою дверцу, высунулся из машины, как из люка подводной лодки, и присвистнул — левое заднее колесо Генриетты беспомощно болталось в воздухе. Машина не просто попала в глубокую яму, она буквально воткнулась в нее, как раскаленный нож в масло.

— Юрик, ты выпрыгивай, я тебе девочек передам, а потом сам выберусь, — хладнокровно, откуда-то из-под папиной попы подал голос дядя Миша.

— Ыааааа, — заплакала Гаянэ.

— Без паники, — повторил папа, с превеликой осторожностью выпрыгнул из машины и по очереди помог нам выбраться.

Снаружи все выглядело не так страшно, как из салона автомобиля, но все равно в передрягу мы попали ужасную — Генриетта правым боком угодила в такую непролазную грязь, что выбраться самостоятельно уже не могла. Нужен был какой-нибудь буксир.

Только как найти буксир высоко в горах, километрах в двадцати от ближайшего селения, в безлюдной местности?

— Ыаааааа, мы тут умрем? — безутешно плакала Гаянэ.

— Неа, не умрем, — фальшиво-бодрым голосом успокаивали ее наши папы, — мы пешком дойдем до села Навур и найдем людей, которые нам помогут.

— Пап, а что Ба скажет? — дернула дядю Мишу за рукав Маня. — Она ведь ждет нас вся из себя красивая, в платье с цветочком на груди!

— Да, Ба по головке не погладит. — Дядя Миша по очереди поправил нам шапки, намотал крепко шарфы, взял Гаянэ на руки. — Ну что, искатели приключений, в путь?

— В путь! — пискнули мы.

— Не унывайте, — подбодрил он нас, — я ведь однажды уже проваливался в яму. Как раз на Генриетте. Говорю с высоты своего опыта — ничего страшного не произошло!

Папа захлопнул дверцы машины, запер ее.

— Да, устроили мы нашим девочкам восьмое марта, — вздохнул он. — Это все моя вина!

Мы тут же кинулись дружно убеждать папу, мол, ничего страшного, пройдемся пешком, зато вон красота какая, лес да горы, и воздух чистый.

— Не переживай, обязательно по дороге встретится какая-нибудь машина, так что доедем до селения мы очень быстро. А там найдем трактор, вытащим машину, и часа через два будем дома, — успокаивал его дядя Миша.

Это был, конечно же, наш день. На всем протяжении двадцатикилометрого пешего марафона нам не попалось ни одной машины. Еще бы, кто дурак в праздничный день выезжать в холодные горы? Ну, кроме нас, конечно.

Сначала мы шли по дороге. Папа с дядей Мишей передавали по эстафете друг другу Гаянэ и развлекали нас историями из своего детства. Особенно долго мы смеялись над рассказом дяди Миши о том, как он нарисовал десять рублей, подложил их в кошелек Ба, а себе забрал настоящие деньги.

— Это было до денежной реформы, так что десять рублей по нашим деньгам — это рубль. Но и на рубль можно было много чего накупить, вот я и шиковал до вечера, пока не вернулся домой и не получил по заслугам!

— Хахахаааа, — покатывались со смеху мы.

— И ничего не хахаха, — деланно возмущался дядя Миша. — Знали бы вы, как меня мать выпорола!

Потом мы решили идти не вдоль горного серпантина, а по возможности срезать углы. Срезать углы не очень получалось, земля была влажная, мы поскальзывались и въезжали в кусачие кусты чертополоха.

— Прям не дети, а ходячий гербарий, — сокрушался папа, пытаясь привести нас хоть в какой-то божеский вид.

Потом мы сильно проголодались и поели весь прошлогодний шиповник и пшат,[12] которые обнаружились на придорожных кустах. Потом мы дружно чесались от шиповника, как заправские блохастые собаки. Потом нам захотелось пить, и дядя Миша ушел в лес — искать нам чистый снег. Ждали мы его долго, целую вечность, и, когда уже решили, что он заблудился и его съели голодные волки, он вернулся, гордо неся на отодранном куске древесной коры холмик чистейшего снега.

— Не мог придумать, как его до вас донести, в руках быстро таял, — объяснил он нам свое долгое отсутствие.

Потом я стерла ноги в кровь, потом у Маньки сводило икры, потом Каринку пробил понос…

В общем, дошли мы до села Навур в восемь часов вечера. Первым делом позвонили домой, чтобы успокоить маму.

— Наденька, — сказал папа в трубку в присутствии всего мужского состава села Навур, — машина застряла в горах, мы сейчас отправим детей на попутке домой, а сами поедем вытаскивать ее. И позвони Розе, мы сами звонить ей уже не успеваем.

— Боятся, — шепнула мне на ухо Манька.