Манолито Очкарик

На экскурсию в музей Прадо мама дала мне с собой омлет с картошкой, пару бутербродов с жареным мясом, а на третье — булочку с шоколадом. Когда я все это вытащил в автобусе, Джиад обозвал меня деревенщиной и сказал, можно подумать, я собрался не в музей Прадо, а в лес на пикник. Я так разозлился, что ответил: «Хочешь, поделюсь?» Эта наглая рожа сожрала у меня пол-омлета, зато деревенщиной больше не обзывалась. Мама меня убьет, если узнает, она и так говорит, что вечно другие дети съедают все мои бутерброды.

Так вот, ехали мы, ехали, и только-только стало по-настоящему весело, Ушана два раза стошнило, а мы пару раз спели «Дяденька водитель с нами не смеется», как оказалось, что мы уже приехали в этот самый музей Прадо. «Сита» Асунсьон сказала, что если кто-нибудь будет плохо себя вести, его в жизни больше никуда не возьмут на экскурсию, разве что в нашу Карабанчельскую тюрьму, где ему самое место. «Сита» Асунсьон хотела отвести нас посмотреть картину Веласкеса «Именины». Это такая картина, на которой Веласкес нарисовал, как он веселится со всеми своими друзьями, потому что он вообще очень любил всякие тусовки. Поэтому наша школа и называется «Диего Веласкес».

Только эту картину я так и не увидел, потому что по дороге мы наткнулись на другую, где были нарисованы три довольно-таки старинные тетки. Сразу было видно, что тетки старинные, потому что головы у них были маленькие, а попы толстые. В общем, фигура — дура, как говорит моя мама. Мы втроем — Ушан, Джиад и я — так и застряли около этих теток. Честно говоря, в этом музее вообще все картины довольно-таки похожи, так что стоит посмотреть одну — считай, что все видел.

Три старинные телки были совсем голые, и ноги у них были мощнецкие, прямо как бревна. Пнет тебя такая тетка своей суперножищей, так на всю жизнь и скопытишься со всеми своими причиндалами.

Тут Ушану вдруг стукнуло в голову прочесть название. Оказалось, эта здоровенная картина называется «Три грации». Джиад со смеху повалился на пол, а мы с Ушаном быстренько плюхнулись рядом, чтобы не отставать. Джиад вытащил из кармана фломастер и собрался было написать: «Три толстухи». Тут к нам со всех ног прискакал охранник, спросил, где наша учительница, и чуть ли не в наручниках потащил нас к «сите» Асунсьон, которая вместе со всем классом торчала у картины, где была нарисована какая-то большая семья, и все стояли и пялились перед собой, прямо как мы с родителями и дедушкой на видео, где засняты крестины Придурка.

Я так струхнул, что у меня даже стекла очков немножко дрожали. Но тут произошла одна штука, которая круто изменила весь ход нашей жизни. Я увидел, что пока «сита» Асунсьон рассказывает про картину, к ней пристраивается какой-то чувак. И чувак этот был… тот самый, который хотел ограбить нас с дедушкой!

Пока музейный охранник не успел наябедничать на нас без всякого зазрения совести, я бросился в объятия к своей «сите» Асунсьон (в жизни бы не подумал, что когда-нибудь паду так низко) и сказал:

— «Сита» Асунсьон, к вам хочет залезть в сумку знаменитый вор из Вороньего Овражка, он мало того, что сын Хоакины по прозвищу Молотилка, так и СПИДа у него никакого нету!

«Сита» Асунсьон отчитала охранника за то, что в музее так плохо следят за порядком, а меня расцеловала и сказала, что обратно я поеду в автобусе в первом ряду, рядом с ней, то ли в честь заслуг перед отечеством, то ли в честь неизвестного солдата, точно не помню.

Перед тем как ехать обратно, нас всех отвели пописать в музейный туалет. Так всегда бывает, когда мы куда-нибудь ездим на экскурсию. В туалете я опять наткнулся на грабителя. Он вцепился мне руку и говорит:

— Слушай, ты, Очкарик (до сих пор не могу понять, откуда он узнал мое прозвище), я не для того свалил из Вороньего Овражка и приехал в Мадрид, где меня никто не знает, чтобы ты каждый день вертелся у меня под ногами и портил весь бизнес.

Я сказал, что это я не со зла, просто, если бы я его не выдал, мне самому влетело бы по первое число. А чтобы он меня отпустил и перестал щипать за руку, я ему посоветовал одно место, где можно махать ножом из Вороньего Овражка и грабить сколько влезет, а я уж точно не стану болтаться под ногами и совать нос, куда не просят.

Впервые в истории «сита» Асунсьон не отругала меня за то, что я позже всех вернулся в автобус. Она сидела в первом ряду и ждала меня. Перед носом у всего класса я плюхнулся на переднее сиденье рядом с училкой в своей новой роли главного подлизы всех времен и народов.

Правда, радовался я всего минуты две с половиной, а потом начал тихо дохнуть со скуки. Я слышал, как сзади Джиад орет во всю глотку: «У Ушана нету письки!», и готов был лопнуть от зависти.

Училка, конечно, вцепилась в меня и стала показывать все достопримечательности, какие нам встретились по дороге, и я подумал, что с достопримечательностями в Мадриде явно переборщили.