Манолито-очкарик (др.перевод)

малейшего желания видеть то, что произойдет в следующем веке, вполне достаточно и этого столетия. Он упорно талдычит о том, что умрет в 1999 году и о простатите, который столько времени его беспокоит, что было бы несколько смешно помереть от чего-нибудь другого.

Я ему уже сказал, что предпочитаю получить в наследство его пенсию без его смерти,

потому что мне очень нравится спать с дедом Николасом. Это так клево! Мы каждую ночь засыпаем с включенным радио, а если мама пытается его выключить, то мы просыпаемся. Вот такие мы с ним. Если дед умрет, я должен буду делить остекленный балкон с Дуралеем, а это было бы довольно скучно.

Дуралей – это мой младший братец и единственный. Маме не нравится, что я зову его

Дуралеем, впрочем, нет ни одного прозвища, которое ей понравилась бы.

Как известно, я начал называть его так, сам не понимая почему. Этот случай не из разряда

тех, когда ты садишься усердно думать, крепко сжав голову кулаками, потому что она вот-вот лопнет. Оно само вырвалось у меня в самый первый день, как он родился. Дед привез меня в больницу. Мне было пять лет. Я помню это, потому что впервые надел очки, и моя соседка Луиса всегда говорила: “Ах, бедненький, ну надо же с пяти лет – и в очках ”. Короче, как только я подошел к колыбельке, то сразу рукой открыл брату глаз. Ушастик сказал мне, что если у братика красные глаза, значит в него вселился дьявол. Я собирался сделать это из лучших побуждений, а пацан принялся реветь в три ручья, да еще так пискляво. Тогда все набросились на меня, словно дьявол вселился в меня, и я впервые подумал: “Ну и дуралей!”. С тех самых пор это так и осело в моей голове. Так что никто не может сказать мне, что я нарочно прозвал его так. Он был таким с самого рождения, вечно надоедал и мешал, вот и заслужил свою кличку. Точно так же, как я заслужил то, что дед зовет меня Манолито – новый Хоселито. Дедуля научил меня своей любимой песне, которая называется “Сплетница”. Это очень старая песня, тех времен, когда в доме деда не было туалета и было немое кино. Иногда вечерами мы играли в Хоселито, который давным-давно, будучи ребенком, пел песни. И я пою деду песню, а потом делаю вид, что лечу на самолете, такие вот дела. Если не играть в Хоселито, то, как только ты заканчиваешь петь “Сплетницу”, становится жутко скучно. Кроме того, у дедули выступают слезы по тому времени и потому, что тот мальчик закончил тюрьмой. А мне стыдно, что дедушка плачет, такой старый, а ревет из-за какого-то ребенка из далекого прошлого.

Короче, если ты придешь в Карабанчель и спросишь о Манолито, Новом Хоселито, с

тобой не станут разговаривать, а в лучшем случае, шутя, направят в полицейский участок нашего квартала. Острить – в привычке людей нашего квартала. Они же не знают, кто такой Мануэль, Манолито, Мануэль Гарсиа Морено, Новый Хоселито. Но все подробно расскажут о Манолито, более известном на этой стороне реки Мансанарес, как Очкарик, а в своем доме более известном, как ты и сам понимаешь, как “последняя обезьяна”.

Глава 2. Застежка Манолито

В начале сентября мама послала нас с дедом купить необходимую мне застежку для пальто. Эту застежку зубами вырвал Ушастик Лопес в прошлом году, когда я не захотел дать ему сэндвич. Он сломал себе зуб, а я остался без застежки. Мать Ушастика утешила сына, моя же отвесила мне подзатыльник, да так, что голова трещала еще где-то с полчаса. В тот день я понял, что, если ты хочешь добиться от матери сострадания и сердечности, то лучше сломать что-то себе самому, нежели порвать одежду. Порванную одежду взрослые относят к чему-то ужасному. Но, абсолютно точно, начинают гордиться переломами детей, в то время, как ты не обращаешь на это внимания:

- Мой сын вчера сломал себе ногу.

- А мой проломил себе голову, представляешь?

Матерям никогда не нравится отставать друг от друга. Поэтому с наступлением сентября мама заявила:

- Я не хочу, чтобы ты начинал учебный год в октябре без этой пуговицы. Останусь не у дел, если не пришью ее тебе.

Ох, уж это мое прошлогоднее пальто, оно будет моим и в этом году, и когда наступит следующий, и еще потом, за следующим, потому что мама говорит, что дети быстро растут, и нужно покупать им пальто навырост. Дети растут быстро, но не я. Поэтому чертово пальто будет моим до самой смерти, когда я стану дряхлым стариком. Как же я его ненавижу! И вот так, ненавидя это самое пальто, я должен буду прожить всю жизнь. Какая тоска!