Мантия мага

Авген злорадно наблюдал, как длина огневого стержня уменьшается. Было тихо, лишь лошади изредка всхрапывали и били копытами.

Когда длина восковой свечи уже почти приблизилась к роковой метке, обозначающей четверть колокола, замок вдруг жалобно щелкнул и с грохотом упал на землю. Цепь зазвенела, выползла из рукавов и печально повисла на прибитом конце. Мантия сползла на землю и застыла там бесформенной грудой.

— Есть!

Стефанос торжествующе повернулся и фыркнул.

— Кузнецы Шадизара еще не придумали такого запора, с которым не смогли бы справиться пальцы настоящего мастера. Эй, Авген, готовь серебро, а то у меня пересохло в горле.

Гвардеец досадливо крякнул и потянулся за кошельком.

— Стефанос победил честно! — захохотал Конан. — Видно ремесло шадизарского вора никуда не уходит с прошедшими зимами. Эй, бродяга, приладь замок на место и пойдем, наконец, уже набьем наши желудки сытной деревенской едой!

Но, стоило бывшему разбойнику потянуться за цепью, как вдруг мантия зашевелилась, приподнялась с земли, размахнулась пустым рукавом и отвесила ему крепкую оплеуху. После этого она взвилась в воздух и принялась летать над головами ошарашенных путников, будто гонимая порывами ветра.

— Кром, — проворчал недовольный Конан, — опять колдовство. Когда же, наконец, можно будет спокойно поесть и выпить вина не опасаясь столкнуться с кознями очередного некроманта?

С этими словами варвар, который питал сильнейшее отвращение к магии, протянул руку, чтобы схватить взбесившееся одеяние, как вдруг прямо над головами близнецов-оборотней сгустилось темное облако, отдаленно напоминающее человеческую фигуру.

С оглушительных хохотом перекувырнувшись в воздухе, фигура ударилась о стену конюшни, которая тотчас же покрылась многочисленными крохотными отверстиями, что означало присутствие жуков-древоточцев. Через несколько мгновений прочная бревенчатая стена рухнула, обратившись в кучу древесной трухи и открыв взорам собравшихся беспокойно фыркающих в стойлах лошадей, аккуратно развешанную сбрую и конюха с молоденькой служанкой, беззаботно предающихся любовным утехам на сене. Плоские каменные плитки, которыми была выложена тропинка к двери таверны, сперва встали дыбом, а затем сложились в причудливые фигуры наподобие тех, которые строят любители игры верайо, чтобы затем разбить их метким броском дубинки из пуантенского дуба.

Подхватив отчаянно визжащую служанку, всю одежду которой составляла нижняя юбка, призрачный озорник поднял любительницу удовольствий в воздух и посадил на крышу дома. После этого, пожелав всем приятного дня, на самом изысканном бритунском языке, туманная фигура скрылась, как будто ее никогда и не было.

Все стояли раскрыв от изумления рты и уставившись в небо. Но тут слуха путешественников достигли пронзительные вопли.

— Пустоголовые глупцы, не видящие дальше собственного носа! Тупые отродья водяной коровы! Гнусные прохвосты, с самого рождения не вылезавшие из выгребной ямы! Вы бы лучше нашли своим блудливым рукам более подходящее применение, чем совать их, куда не просят!

Кричавший оказался низеньким щуплым стариком, одетым в мантию похожего покроя, но из несравненно более дорогой и новой ткани.

— Что случилось, почтенный? — попытался урезонить его хранитель королевской библиотеки. — Неужели есть необходимость вопить так, словно за тобой гонятся все демоны Зандры?

— Ах ты книжный червь с откушенным хвостом, — не унимался маг, яростно тряся головой, отчего капюшон свалился с его головы, открыв па всеобщее обозрение розовую лысину, окруженную венчиком стриженных седых волос. — Думаешь, что прочитав несколько свитков чужих мыслей, ты уже получил право перебивать тех, кто старше и умней тебя?

Гуль, который почувствовал себя задетым, попутался прекратить поток оскорбительных речей с помощью магии, но добился лишь того, что вызвал у ругателя легкий приступ кашля и тем самым обратил на себя внимание разъяренного старика:

— Где ты раньше был со своей магией, когда твои друзья принялись тут пакостить! — завопил он, подпрыгивая и потрясая в воздухе сухоньким кулачком. — И ты тоже ни о чем не догадываешься, а еще кичишься своей принадлежностью к Исконному Народу! Слушайте же, безумцы, и ужасайтесь тому, что вы натворили. Мантия, которую вы ради пустой забавы лишили охранительной цепи, содержала в себе дух моего несчастного собрата.

— Собрата? — протянул кто-то вполголоса. — Похоже, мы встретили большого любителя пошутить!

— Прекратите свое гнусное зубоскальство, невежественные ублюдки! — взорвался старец. — Сущность достойнейшего Аллимара присутствует в нашем мире лишь частично, я бы сказал фрагментарно, если это слово что-то говорит вашей дремучей безграмотности…

— Эй, старик! — выступил вперед Конан, — прикуси свой ядовитый язык, пока я не приказал моим гвардейцам тебе его подрезать. Утихомирься и объясни толком, что стряслось? Мои люди затеяли спор и хотели проверить: кто из них прав. Они не совершили ничего дурного…