Мантикора (СИ)

О, черт, о чем он вообще думал, когда притащил Бэкхёна сюда. Ну, Чан, конечно, помнил, о чем, только вот сейчас все казалось немного другим… Что же изменилось?

Он смотрел на худенькую спину Бэка, на белоснежную кожу, выглядывающую из-за ворота футболки и руки, без остановки что-то складывающие. Сколько раз вот так на парах Чан смотрел на эту спину, мечтая о ее обладателе. Никто и ничто не вызывало в Чанеле таких ощущений.

Когда случайное движение заставляет все в нутре переворачиваться.

Когда ждешь случайного взгляда.

Когда смотришь на спину Бэкхёна, хочется подбежать и сгрести его в охапку. Прижать к себе, уткнуться носом в растрепавшиеся пряди и сказать:

– Я так люблю тебя.

...

– Что? – хрипло прошептал Бэк, и Чанёль понял, что стоит на коленях, не обращая внимания на боль, и прижимает к себе ошарашенного Бэкхёна. Взаправду.

И отчего-то Чанёль начинает смеяться. Истерично, с надрывом. О, нет, неужели все оказалось так просто? Или слишком сложно.

– Люблю тебя.

13. flavouring

Жить без этих эмоций - равносильно смерти.

Причина, по которой я живу – твой сладкий яд

Смех Чанёля затих, оставляя за собой пугающую пустоту. Бэкхён был не в силах пошевелиться в кольце рук, сжимающем его. Чан уткнулся в его затылок и горячо прерывисто дышал.

«Люблю тебя».

Если когда-нибудь слова могли передать, что чувствует человек, то это произошло сейчас. В устах кого-нибудь другого эти слова, может, имели другой оттенок, но не у Чанёля. В голове у кого-нибудь другого эти слова отозвались, может, как-то иначе, но не у Бэкхёна.

Нельзя было притвориться, что ты не произносил или не слышал эти слова, потому что они были громкими, сказанные даже шепотом. Нельзя было притвориться, будто не поверил сказанному, потому что просто нельзя было не поверить. Притворство сейчас выглядело бы самой глупой и бесполезной вещью на свете.

– Чанёль, не надо, – прошептал Бэк, закусывая губу, чтобы перебить боль, зародившуюся в груди. – Зачем ты мне это говоришь? Зачем?

– Потому что это правда.

– Я не знаю, не понимаю… Черт, Чанёль, – Бэк высвободился из объятий, и Чан откинулся назад, выпрямляя больную ногу.

– Я просто хочу, чтобы ты знал это, Бэк, – прохрипел он. – Не бойся, у меня нет иллюзий на наш счет. Мне нечего ждать, и не на что надеяться. Тем более, учитывая то, что я собираюсь сделать.

– О чем ты? – Бэкхён развернулся, но не осмелился взглянуть Чанёлю в глаза. Верно, никаких иллюзий, никаких глупых мечтаний, никаких пустых надежд.

– Мы с отцом заключили договор, от которого я не могу отказаться, потому что иначе он причинит вред тебе. Мне нужно лишь сделать то, чего папа давно ждет от меня - убить человека своими руками. Приготовить раствор, наполнить им шприц и ввести смертельную дозу яда пойманной жертве. Таким образом, я стану полноправным наследником, в полной мере познав вкус смерти.

– Чан… ёль… – прошептал Бэк, сжимая побелевшие пальцы. – Не надо этого делать. Это неправильно. Все это.

– Тебе не понять философию нашей семьи, Бэкхён. Мы просто другие.

– Разве все те люди, – продолжал Бэкхён. – Разве все те люди должны были умереть так чудовищно? Да, их жизнь была не идеальной, у них были недостатки, они смеялись, плакали и делали другим больно. Потому что были людьми, а не животными. Так почему же они не заслужили человеческой смерти? Пусть жестокой и несправедливой, но чтобы жить, как человек, и умереть, как человек. А их близкие? Какого им, терять любимых от рук неизвестного маньяка? Какая же философия может оправдывать такое зверство? Ты ведь не такой, Чан...

– А какой? Какой я, Бэкхён?! – поднялся на ноги Чанёль, морщась то ли от неприятных ощущений в колене, то ли от иных чувств. – Моя фамилия Пак, и я чертов каннибал. Разве я не жестокий, по твоим же словам? Разве я не чудовище в глазах всех остальных? Каким же я должен быть, а? Ты ведь знаешь все на свете, Бён Бэкхён! Так скажи мне! Скажи!

– Я не знаю! – вскочил следом Бэкхён. – И никто не знает, кроме тебя. Я просто надеюсь, что хоть немного знаю тебя настоящего… Того Чанёля, который рвет луговые цветы или сочиняет музыку и песни на гитаре. Который хранит фотографию своей погибшей сестры и готов кинуться на злобного пса в случае опасности. Однако… Если я ошибаюсь, то это не имеет значения. Если ты хочешь быть чудовищем, то будь им!

Бэк замолк, не находя больше слов, и выбежал из комнаты, желая остаться наедине с собой. Он громко хлопнул дверью в гостевую комнату, и беспомощным зверем заметался из угла в угол. Что он только что сказал Чанёлю? Почему все сложилось таким образом? За что все это Бэкхёну, за что?

Вопреки ожиданиям Чан не кинулся за Бэкхёном следом. Он просто прирос к месту, а через минуту опомнился и в ярости швырнул от себя стул, даже не чувствуя боли в ноге. Ярость пьянила Пака, но, смешиваясь с отчаянием, просто раздирала грудную клетку. Зачем нужна эта любовь, если она делает тебя таким несчастным?