Манускрипт египетского мага

— Понятнее все происшествие не стало. Кто же этот «он»? И в чем выражается его безумие? Интересно, почему Аргутинский считает себя в безопасности. Полагаю, что конечной целью их путешествия является Абастуман. Что еще непонятнее. Абастуман довольно хорошо охраняется, там достаточно полиции и местной, и из Тифлиса. И агентуры там хватает. Я думаю, что если они доберутся туда, то там и вправду за жизнь Аргутинского можно не опасаться. Но и нам, видимо, следует торопиться туда. Я сегодня испрошу разрешение у князя Вачнадзе и завтра мы сможем уехать. Как вы полагаете?

— Думаю, что это здравое суждение, — задумчиво сказал Ник. — Теперь уж очевидно, что с доктором Серебряковым встречался «призрак». А я опростоволосился. Хотя какие-то сомнения у меня уже были. Но не понимаю, что, этот человек, этот «призрак», послушался совета доктора Серебрякова? Что-то там было не так во время его встречи с Серебряковым. Мне показалось, что Серебряков чем-то раздражен. И это желание непременно ехать в Абастуман… Ловко было подстроено, чтобы рекомендацию ехать в Абастуман он получил бы от человека со стороны в моем присутствии. Но таким образом я уже мог знать, что он едет туда. Зачем же тогда этот маскарад с переодеванием? Аргутинский, видимо, является его заложником. А в Абастумани бывает практически весь двор и вся императорская семья. Нет, ехать надо непременно. Вся эта история мне все меньше и меньше нравится. Надо встретиться сегодня с Лили и спросить у нее, что же такого было на той картине, которая исчезла из дома Аргутинских. Да, и что этому «призраку» нужно было от меня? Почему он следил за мной? И какая же в конце концов связь с дочерью персидского консула и всей этой историей?

Ответов на эти вопросы пока не было.

Близился вечер, когда Ник снова оказался дома. Приведя себя в порядок после дороги, он решил подняться к Елизавете Алексеевне. Написав ей записку, он отослал ее с Петрусом, а сам сел в глубокое кресло и не заметил, как задремал.

* * *

Его разбудил Петрус.

— Уже шесть часов, — озабоченно зашептал он, — дама ждет.

Ник быстро переоделся и поднялся к Елизавете Алексеевне. Она встретила его сама и на извинения замахала руками. Вид у нее был озабоченный.

— Дорогой Ник, — зашептала она, — что-то странное происходит в городе. Неожиданная кончина графа де Тулуз-Лотрека, правда, он давно болел артритом и очень мучился болями. Говорят, что он покончил с собой из-за этих болей. Ему не помогал даже морфин. И неприятная история с малышкой Фархандой, дочерью милейшего человека, персидского консула. И эта история с Лили…

— Да, а где она? — спросил Ник, оглядываясь по сторонам.

— На балконе, она любит там сидеть, когда бывает у меня. Идите туда, а я пока займусь чаем.

Ник вышел на балкон. Лили сидела в кресле-качалке, на плечах у нее была шелковая шаль. Она тихонько покачивалась, закрыв глаза, задумавшись и не замечая, что кто-то вышел на балкон. Полюбовавшись этой безмятежной картиной, Ник взял венский стул и сел рядом. Лили вздрогнула и открыла глаза.

— О, это вы, Николай Александрович, — воскликнула она, зарумянившись от смущения, — а я была так далеко отсюда и не заметила, когда вы вышли на балкон.

— Только сию секунду, — успокоил ее Ник.

— Вы знаете, — задумчиво сказала Лили, — я очень люблю этот балкон. Он мне кажется волшебным. Я часто представляю себя на нем, в этом кресле, и у меня бывает ощущение, что я и вправду здесь. Елизавета Алексеевна смеется надо мной и говорит, что иногда кресло-качалка начинает качаться само по себе и тогда она знает, что я мысленно на этом балконе.

— Да, — удивленно сказал Ник, — я, кажется, был свидетелем такого случая. Лили, вы очень сложный человек.

— Ой, нет, — испугалась Лили, — я просто фантазерка.

— Лили, — сказал тихо Ник, наклоняясь к девушке, — вы не помните, что за портрет висел в гостиной у Аргутинского в гостиной, в простенке между окнами?

— Да, конечно, я знаю его прекрасно. Это замечательный портрет. Я могу рассматривать его часами. И каждый раз нахожу детали, которых не видела раньше. Но почему вы говорите о нем в прошедшем времени?

Ник замялся, но устремленный на него взгляд ясных глаз Лили не позволил ему уклониться от ответа.

— Лили, вчера, когда я был в вашем доме, так получилось, но не спрашивайте как, я очутился в квартире Аргутинского.

Глаза Лили стали круглыми.

— И, — тихо продолжал Ник, — оказалось, что портрета, висевшего в простенке между окнами в гостиной, нет. Но еще накануне он был там, когда я заходил к Аргутинскому, чтобы отвести его к Марии Яковлевне. Мне не удалось рассмотреть портрет, в комнате была полутьма. Лили, — еще тише сказал Ник, — а вы могли бы подробно описать его?

Лили закрыла глаза.