Манзовская война. Дальний восток. 1868 г.

«Не доезжая (в тот же день) до Дубининского пяти вёрст, — писал доктор Плаксин, — мы сделали привал на мосту за Дубининскими хребтами и заметили отсюда, что со стороны Лефу движется какая-то масса по возвышенности за падью (глубокая лощина) к Суйфуну в 6-7 верстах от нас. Так как через эту падь идёт манзовская тропа через мост, на котором мы отдыхали, и отсюда поворачивает направо к Суйфуну, ... то мы снялись с моста и, дойдя до хребтов, я приказал обозу идти по дороге к Дубининскому и за деревьями возле дороги остановиться, а сам с мужиками поднялся на сопку следить за массою, с тем что, если это манзы и не в значительном числе, то атаковать их и забрать в плен, а если есть скот, то отбить и оный для Никольских крестьян. Далее можно было различить, что людей немного, человек 8, и с ними 11 штук скота. Не знаю, заметили ли эти люди нас, или нет, только они не пошли по тропе, ведущей к мосту, а следовали по прямому пути к Суйфуну и, дошедши до речки, имеющей в одном месте высокие кусты, засели в них. Тогда мы с Краевским, не смотря на позднее время (7 часов), решились напасть на манз и отбить скот. Посадивши пять человек на имевшихся у нас наличных лошадей, я приказал им скакать и оцепить манз с правой стороны, а сам с остальными мужиками и с Краевским пошёл позади, чтобы оцепить слева, сзади и спереди. Подошедши к кустам на выстрел, мы пустили в них несколько пуль и продолжали приближаться всё ближе; тогда из кустов вылезли шесть манз и с поднятыми руками подошли к нам. Связавши их и захватив 8 отличных быков и 3-х молодых лошадей, возвратились назад и прибыли на Дубининский пост в 12 часов ночи 29-го числа. Так как на месте, где взяты манзы и скот, было много разных вещей: железа, котлы, мешки с мукой и проч., то я послал четырёх верховых за этими вещами. Посланные, доехав до места, заметили на том же месте, где взяли манз, большой манзовский отряд, двигавшийся к мосту. Один из мужиков приехал в Дубининский и сказал, что Марков остановился около моста и просит представить к нему пленных. С пленными отправилось 6 мужиков, три сигналиста (телеграфиста) и Краевский, а я с 7 мужиками и с денщиком поручика Зотикова остался на Дубининском. Спустя час времени мы заметили всадников, едущих по дороге от Никольского к Дубининскому и на расстоянии вёрст трёх за ними громадную силу пешую. Оказалось, что это манзы. Всадников было 16, нас 8 человек с ружьями, лошадей с нами была одна. Послав верхового Зотикова денщика к Маркову, я с мужиками хотел встретить верховых манз выстрелами, но мужики побежали за речку, и я за ними последний. Мужики ушли от меня далеко, а я тащился шагом. Двое из манз, подъехавши к речке, пустились по берегу вперёд, чтобы перехватить нам дорогу, а трое, заметив меня отсталого, начали по мне стрелять на расстоянии шагов 150 (выпущено 5 выстрелов); но так как они не нашли удобного места для переправы, то я успел дойти до берега речки и залёг в кустах, где пролежал с 11 часов утра до 9 часов вечера и удивлялся одному, почему наши солдаты, пришедшие спустя час по появлении разбойников у Дубининского, не бросились тотчас же на них, а перестреливались, стоя на одном месте ровно 6 часов и потом уже сделали наступление»⁸⁸.

Рассказ доктора Плаксина свидетельствует, что Марков узнал о движении китайцев почти случайно. Он не высылал разведки и уже готовился свернуть к Суйфуну, когда получил тревожную весть. Картину самого боя рисует письмо Зотикова капитану Баранову от 1 июня, в котором фактическая сторона вполне согласуется с официальной реляцией Маркова, но содержит немало существенных деталей.

«Шли из Камня Рыбаловов спокойно, — писал Зотиков, — и вдоволь спали до 29-го числа, но в этот день случился маленький казус. Утром в 5 часов на пути из Утёснаго в Дубининский были замечены двое манз; мы, конечно, отправились ловить их, поймали и нашли несколько вьюков имущества. Ловля и допрос продержали нас до 11 часов. В 12 мы расположились привалом в 5 верстах от Дубининского. Сюда были приведены ещё 6 человек, пойманных накануне крестьянами. ... Пока мы пили чай на привале, скачет верховой, мой Михайло, со станка и кричит: «Манзы, манзы, много». Машинально поскакал я вперёд с 6 казаками и Михайлом. Мысль, что собаки пропадут и всё моё имущество, заставляла меня лететь, и действительно гнал, но уже было поздно. Выехав на гору, под которой стоит пост, я увидел его совершенно окружённым и уже во власти разбойников, и в то же время с правой стороны показалось несколько конных, скакавших прямо на меня и так быстро, что одна лошадь без седока подскочила ко мне вплоть.