Мао Цзэдун

В октябре 1970-го Линь Лиго вместе с несколькими ближайшими товарищами, смотревшими на него снизу вверх и называвшими его почему-то по-английски «коммэндр» («командир»), сформировал тайную группу, названную им «Объединенный флот»¹⁸⁶. Эта организация ставила перед собой целью подготовку захвата власти в стране. Мозговым центром ее стала Е Цюнь (члены группы называли ее виконтесса)¹⁸⁷.

Тщательно конспирируясь, заговорщики начали разрабатывать варианты спасения. Линь Лиго был настроен крайне решительно, даже радикальнее матери. С его одобрения в марте 1971 года один из офицеров ВВС предложил несколько вариантов покушения на Мао Цзэдуна, ознакомившись с которыми, Лиго пришел в восторг. И тут же дал документу название: «Тезисы проекта 571». Эта цифра звучит на китайском языке как «у ци и». Точно так же, только другими тонами, произносятся и слова «вооруженное восстание». Мао в записке фигурировал под кодовым обозначением «В-52» (знаменитый американский бомбардировщик). Наивные дети играли в войну!

Разумеется, они были обречены. Ни один из вариантов их плана не являлся реальным. Все, что они придумывали, выглядело совершенно безумным. Например, один из способов устранения Мао заключался в том, чтобы поднять в воздух целый авиационный корпус для бомбардировки спецпоезда «великого кормчего». Другой подразумевал взрыв нефтехранилища в Шанхае в момент, когда к нему подойдет железнодорожный состав Председателя. Третий состоял в том, чтобы устроить аварию на мосту между Шанхаем и Нанкином¹⁸⁸. В любом случае, считали конспираторы, нужен был «неожиданный удар»¹⁸⁹.

Как бы наивно ни выглядели их планы, понять заговорщиков можно. Времени на обстоятельную проработку путча у них не было. С часу на час они ожидали ареста. «Мы должны совершить насильственное, революционное восстание, — писал автор записки. — В-52… подозревает нас. Лучше сжечь за собой мосты, чем сидеть и ждать, когда тебя схватят… Это борьба не на жизнь, а на смерть — либо они уничтожат нас, либо мы — их»¹⁹⁰.

Между тем ничего не подозревавший Мао усиливал давление на Линь Бяо. По его собственным словам, он использовал три метода: «швырял камни, подсыпал песок, подкапывал стены»¹⁹¹. Иными словами, критиковал, вводил в Военный совет своих людей и переформировывал преданные Линю организации. В конце 1970-го — начале 1971 года он провел реорганизацию соответственно Северокитайского бюро ЦК и командования Пекинского военного округа, вычистив из них известных сторонников Линя и Чэнь Бода. Одновременно в стране ширилась истеричная кампания критики Чэня, в вину которому ставились главным образом «предательство и шпионство». (Никто, правда, в стране, кроме Мао и членов Группы по делам культурной революции, не понимал, в чем на самом деле состояли эти преступления.) При этом через различных людей Мао все время давал понять Линю, что тому надо приползти к нему на коленях. Но его душевнобольной соратник находился в депрессии и обиде. И выйти из этого состояния у него уже не было сил. Даже когда сам Чжоу Эньлай по просьбе Мао посетил его и рассказал о настроениях вождя, Линь процедил сквозь зубы только одну фразу: «Часто приходится собирать урожай, который не выращивал»¹⁹². И не двинулся с места.

Мао рассчитывал, что скрывающийся от него маршал выступит с самокритикой на предстоявшем в апреле — июле рабочем совещании ЦК по вопросам образования. Но Линь, сказавшись больным, проигнорировал это мероприятие.

Больше сил терпеть у Председателя не было. В июле 1971 года он, еле сдерживая гнев, заявил Чжоу Эньлаю: «Их [Линь Бяо и его людей] ошибки отличаются от тех, которые делал в прошлом ты. Дело в том, что они заговорщики»¹⁹³.

Менее чем через месяц, 14 августа, Мао тайно покинул столицу, чтобы прощупать настроения на местах. С 15 августа по 11 сентября он посетил Ухань, Чаншу, Наньчан, Ханчжоу и Шанхай, где встретился с региональными партработниками и военачальниками. Перед отъездом он заметил своему врачу: «Я не думаю, что региональные командующие встанут на сторону Линь Бяо. Народно-освободительная армия не станет поднимать против меня мятеж, не правда ли? Но если они не желают, чтобы я руководил ими, я вернусь в Цзинганшань и начну новую партизанскую войну»¹⁹⁴.

Знал ли Мао к тому времени о реальном заговоре Линь Лиго и Е Цюнь, не вполне понятно. Некоторые очевидцы утверждают, что да, другие — сомневаются в этом. Скорее всего, был в неведении, а под словом «заговорщики» имел в виду то, что Линь Бяо и его сторонники просто занимались внутрипартийными интригами. В противном случае он вряд ли оставил бы конспираторов на свободе, покидая Пекин.