Мао Цзэдун

Экономный отец Мао постепенно выбился в люди. Он уже не покупал больше земли для себя, а скупал закладные на землю других крестьян. Так он смог сколотить довольно солидное состояние — 2–3 тысячи китайских серебряных долларов, что по тем временам было немало для простого деревенского жителя. Большинство китайских крестьян жили в беспросветнейшей нищете. Цинский Китай конца XIX — начала XX века был вообще страной крайне отсталой, дикой, средневековой. Капитализм по существу только зарождался и не определял еще характер общественной жизни. Современные капиталистические предприятия строились где-то далеко от тихой, забытой Богом Шаошани — в Шанхае, Тяньцзине, Ухани, Кантоне. Только в этих нескольких городах жизнь и била ключом. В деревнях же все шло по старинке. Здесь лишь менее десяти процентов населения, к которым как раз и относился отец Мао Цзэдуна, видели в товарном производстве, если использовать выражение Карла Маркса, «nec plus ultra (вершину) человеческой свободы и личной независимости»¹⁵. Остальные же ничего хорошего от связей с рынком не ждали, ибо каждый раз, когда дело касалось их отношений с купцами, проигрывали. Осенью для уплаты повинностей простой китаец вынужден был продавать такому же, как отец Мао, скупщику часть своего необходимого продукта по бросовым ценам, а затем весной, когда цены возрастали, выкупать эту же часть у него же с большими потерями, чтобы избежать голода¹⁶. Понятно, что купцы, ростовщики и зажиточные крестьяне особой любовью беднейших крестьян не пользовались. Особенно сильную неприязнь к «мироедам», а по существу, к просто деловым и торговым людям, своим хребтом сколачивавшим небольшие состояния, испытывали пауперы и люмпены, то есть бродяги, бездомные попрошайки и прочий сброд[4], составлявшие чудовищную массу населения — приблизительно 40–45 миллионов человек при общей численности Китая в 400 миллионов¹⁷. Каждый десятый в цинском Китае был нищим и безработным! Именно они презрительно называли таких крестьян, как отец Мао Цзэдуна, тухао («мироеды»). А поскольку экономическая и социальная жизнь значительной массы населения замыкалась в стабильных местных границах вследствие того, что современные предприятия в городах были малочисленны и не могли предоставить работу всем желающим, пауперы и люмпены наводняли деревни. Здесь некоторые из них могли еще иногда перебиться случайным заработком, особенно в сезон посадки и сбора риса. Но большинству, как всегда, не везло. Толпы оборванных грязных людей бродили по сельским дорогам, прося милостыню. Часто на рыночных площадях можно было видеть крестьян, с тоской смотревших на проходящих. Они предлагали на продажу своих малолетних дочерей, а иногда и сыновей, которых приносили на базар в плетеных ивовых корзинках.

Многие разорившиеся крестьяне становились членами бандитских мафиозных групп, таких как «Триада», и занимались грабежом. А грабили, разумеется, «мироедов», тухао. Бунты, «бессмысленные и беспощадные», были частым явлением не только в Хунани, но и в других провинциях.

Как-то, в холодные зимние дни 1906 года, соседний с Хунанью уезд Пинсян провинции Цзянси, отстоящий от Шаошани всего на каких-то 440 ли, охватило восстание, поднятое тайным обществом «Хунцзян» («Общество благоденствия»). Это общество, являвшееся отделением мощного союза «Хунмэн» («Красное братство»), имело отделения во многих провинциях Южного и Юго-Восточного Китая. Особенно активно оно действовало как раз на границе провинций Хунань и Цзянси, между Шаошанью и Пинсяном. Целями его являлись свержение чужеземной маньчжурской династии Цин, завоевавшей Китай во второй половине XVII века, и восстановление поверженной китайской династии Мин (не случайно оно входило в «Красное братство», ведь красный цвет, как мы уже знаем, — цвет Будды Милофо, покровителя Минской династии). Общество имело тесные связи с другими тайными организациями, такими как «Гэлаохуэй» («Общество старших братьев»), «Тяньдихуэй» («Общество неба и земли»), «Саньдяньхуэй» («Общество трех точек») и, конечно, со знаменитой «Саньхэхуэй» («Триадой»). Члены общества, или иначе «Братства меча», были объединены особым, религиозным, ритуалом, скрытым от непосвященных. Они обязаны были помогать друг другу в любых ситуациях, верили в магические даоские и буддистские заклинания, а также в шаманство и колдовство и практиковали боевые искусства, считая, что серия физических и дыхательных упражнений ушу и цигун делает их неуязвимыми.