Мар. Тень императора (СИ)

И, наконец, неуверенное движение навстречу, как если бы тот… другой… внезапно опомнился, а затем со вздохом протянул руку. Предлагая помощь. Защиту. И поддержку.

Хорошо, что в этот момент я успел нащупать впившийся в кожу перстень и с руганью содрал его с себя, едва не сломав палец. Наваждение тут же схлынуло, но сесть все равно удалось с трудом. Меня трясло, рубаха была насквозь мокрой. Фонтан продолжал светиться, как ненормальный, вода в нем бурлила, яростно плескалась, словно внезапно закипевшее озеро. На полу уже растеклась огромная лужа, а затем… все закончилось так же внезапно, как и началось.

Почти сразу после этого где-то неподалеку скрипнула дверь, и в храм ворвалось сразу трое жрецов в традиционно белых одеяниях. Выглядели они до крайности встревоженными. Один и вовсе был всклокочен, будто его в экстренном порядке вытащили из постели. Подбежав к фонтану, все трое одновременно сунулись внутрь, пошуровали там лапками, а затем принялись теребить единственного свидетеля. Но у меня в это время в башке царила такая каша, в висках грохотали молоты, затылок ломило, а в теле поселилась такая безумная слабость, что я даже языком ворочать не мог. Не говоря уж о том, чтобы объясняться с рассерженными жрецами.

Наконец, сквозь грохот в ушах я сумел расслышать яростное:

— Где она?!

Подумав о Талии, я вяло махнул рукой и попытался сказать, что не знаю, куда пропала девчонка. Но жрец, не удосужившись даже выслушать, сорвался с места и бегом кинулся к выходу. Следом за ним туда же бросился второй, на пути что-то бормоча и размахивая руками. А третий склонился надо мной и с укором бросил:

— Эх, ты…

А что «эх я»?

Ну сглупил. Бывает. Цапнул чужое, вот, наверное, Тал-Рам и наказал (или наказала?) дурака за жадность. Но я ведь честно хотел вернуть кольцо. А сейчас тем более отдал бы эту гадость кому-нибудь на сохранение. Но вот беда — пальцы на правой руке напрочь отказывались повиноваться. Да и остальное тело не слушалось. А когда я раскрыл рот, чтобы попросить жреца забрать перстень, откуда-то из темноты выскочила Талья и горестно воскликнула:

— Помогите ему, господин! Он пива перебрал, и теперь ему плохо!

Я мысленно застонал, поражаясь тому, как это рыжее недоразумение дожило до своих лет, если только за сегодня мне уже дважды захотелось ее прибить.

— Выпей, — тем временем сказал жрец, и моих губ коснулся край металлической чаши. — Пей, мальчик. Это поможет.

Я послушно сглотнул. А потом почувствовал, что мое сознание улетает в неведомые дали, и обессиленно закрыл глаза.

***

Пришел в себя уже под утро. Все еще слабый, разбитый, как после долгой болезни, но живой, хотя и на удивление туго соображающий. Пока вспоминал что да как, пока сообразил, что нахожусь в полутемной келье, рядом снова появилась тараторящая Талья. И до того заглумила болтовней мою и без того гудящую голову, что я послушно встал, отряхнул успевшую высохнуть тунику и без единого возражения поплелся вместе с ней во дворец.

Жрецов, как ни странно, встретили лишь одного. И тот больше интересовался не моим самочувствием, а тем, не видел ли я кого вчера в храме. Я посмотрел на него мутными глазами и честно сказал, ничего тогда не соображал и вообще, понятия не имею, о чем меня спрашивают. Жрец после этого явственно огорчился, но задерживать нас не стал. Поэтому я решил, что Талья наверняка ему все уже выболтала, и потащился на улицу, очень надеясь, что все-таки доползу до дворца на своих двоих.

Вчерашний стражник пропустил нас без единого вопроса. Дурная девица и ему запудрила мозги, с энтузиазмом рассказывая, как меня вчера развезло с полкружки пива, зато как я при этом по-благородному ее нашел и отвел в храм. На мой взгляд, было б лучше, если бы она вообще не упоминала, что убегала из дворца, но дело сделано: благодаря жрецам ее репутация не пострадала. А потом я все же улучил момент и, слиняв через черный ход, пробрался в свои покои. А уже там, грохнувшись на кровать, сообразил, что все это время сжимал в онемевшем, сведенном судорогой кулаке проклятый перстень, который так неудачно подобрал.

Мне понадобилось почти полчаса, чтобы по одному разогнуть непослушные пальцы и выкинуть дурацкое кольцо к черту.

Голова после этого прояснилась мгновенно. Даже дышать стало легче. Но слабость, напротив, стала еще сильнее, так что вскоре я снова вырубился и до самого вечера благополучно продрых. А когда открыл глаза и почувствовал себя в норме, то искренне порадовался своему везению… пока не вспомнил, что вчера произошло еще одно событие, о котором следовало немедленно сообщить Тизару.