Мара

— У меня никогда раньше не было друга, — призналась она. — Я не знаю, как нужно вести себя с другом.

Улыбка исчезла с лица Джоко. Он внимательно смотрел на Мару, взвешивая ее слова.

— Я научу тебя, — сказал он. — Я очень хочу быть твоим другом, Мара.

8

На следующий день Мара сидела на деревянном сундучке — такой был у каждой танцовщицы — и чинила костюм, который ей выделила Мэй Мэйберри, костюмерша, как вдруг влетела Салли и плюхнулась на свою полку. Она выглядела бледной и уставшей, а под глазами темнели круги.

— Я прямо изнемогаю, — простонала она. — Эти последние ночи меня просто доконали.

Мара не знала, что ответить, и решила не отвечать ничего.

— Сэмми Джек спрашивал о тебе, — продолжала Салли. — Ты зря, Мара, он отличный парень. Он очень осторожен — можешь быть спокойна, не попадешься, — и деньги платит хорошие. За ночь — пятьдесят баксов. Учти, на ту мелочь, что мы получаем здесь, прожить нельзя. Мистер Сэм придерживает большую часть нашего жалованья до конца сезона. Он уверяет, что делает это в наших интересах — чтобы нам не пришлось голодать зимой. Но все это враки… тоже мне заботливый отец нашелся!

Мара молчала, и Салли добавила со вздохом:

— Ладно, надумаешь — скажешь.

— Я не думаю.

Салли не стала ее больше уговаривать и решила переменить тему:

— Где ты пропадала все утро?

— Я ходила в шатер репетировать.

— Да ты с ума сошла! Зачем гробить на это столько сил? Вот подожди, придет Первое мая, тогда еще навкалываешься. В сезон у нас бывает по четыре-пять выступлений в день, трехчасовой сон считается великим счастьем.

— Первое мая? — удивилась Мара. Сегодня за обедом в столовой царило особенное веселье, потому что было первое апреля, которое гаджо называют «первое апреля — никому не верю». — А я считала, что турне начинается в последнюю неделю апреля…

— Точнее говоря, в последний день апреля. Но Первое мая — это просто первый день сезона. Неважно, какой это месяц — хоть март, хоть апрель, — Салли хитро ухмыльнулась. — А таких, как ты, называют первомайскими девчонками. И ты будешь так называться, пока не проколесишь по дорогам целый год.

— И тогда ко мне будут здесь лучше относиться? — хмуро спросила Мара.

Салли пожала плечами:

— Для всего нужно время. Столько народу в цирке приходит и уходит каждый сезон, что старики к этому привыкли и не особенно стараются всех запоминать. Кстати, цирковые семьи не особенно дружат между собой: артисты народ завистливый. Родители отдают дочерей замуж только за тех парней, которых можно удачно использовать в номере.

— Совсем как цыгане, — подумала вслух Мара.

— Как кто?

Мара слегка испугалась.

— Я слышала, что у цыган похожие порядки, — пробормотала она.

— А… Ну так вот. Тебе нужно еще поосмотреться. В цирке много такого, чего не встретишь ни в каком другом месте.

— Может, мне сходить посмотреть, как артисты репетируют? Говорят, Лео Муэллер готовит новый номер.

— Эй-эй! Мой тебе совет: держись подальше от Лео. К тому же он всегда репетирует в одиночестве и никого к себе не подпускает.

— А где он репетирует? — спросила Мара как бы между прочим.

— В круглом амбаре рано по утрам. Надеюсь, у тебя к нему нет… интереса? — Салли нахмурила брови. — Знаешь, как от него досталось Даниэль, французской наезднице, которая выступает с братьями Дунканами! Ее уже несколько раз видели всю в синяках. Впрочем, она, наверное, тоже не из робких, недаром у Лео исцарапана шея.

— У него есть женщина?

— У него всегда есть женщина. Но тебе нечего об этом даже и мечтать. Он спит только с артистками — такие, как мы, для него не существуют.

Она пошла за горячей водой, а Мара все штопала и обдумывала слова Салли насчет Лео. Закончив штопку, она примерила костюм. Он оказался, на ее взгляд, чересчур открытым: крошечная юбочка лишь слегка прикрывала бедра. Но вернувшаяся с ведром воды Салли одобрительно кивнула.

— Какая у тебя складная фигурка! Так ты, пожалуй, многих из нас забьешь…

Тут вошли еще две девушки. Они смерили Мару взглядом, но ничего не сказали, и она почувствовала себя неловко. Забравшись на свою полку, она мигом переоделась в обычный репетиционный костюм.

В тот же день был объявлен бесплатный «утренник», который цирк всегда устраивал для местных жителей перед началом турне. Маре предстояло впервые выйти на арену с остальной танцевальной группой. Руби заранее ее проинструктировала:

— Учти, зрители любят, чтобы было видно голое тело. Постарайся повыше закидывать ногу и посильнее трясти задницей. Но тоже не переусердствуй: мы ведь как-никак живем в библейском поясе, а потому все должно быть более или менее пристойно. Мы не можем позволить себе чересчур неприличных костюмов и слишком обнаженных ног. На представление могут явиться блюстители порядка, и если что не так, у нас будут неприятности.