Мара

Перед дневным представлением Мара надела тот же костюм, что был на ней на параде. Кланки, как всегда доброжелательная, сказала, что Мара похожа на настоящую арабскую красавицу: с рыжими волосами и зелеными глазами.

— Ты сведешь всех с ума! — произнесла Кланки восхищенно.

— Особенно если будет безлонжевой, — едко вставила белокурая Ханна, посмотрев на них.

Заметив встревоженность Мары, Кланки успокоила ее:

— Не волнуйся. Так у нас называются те, кто уверовал в свои неограниченные возможности и не страхуется.

Ханна надменно взглянула на них и стала красить лаком свои длинные ногти. Кланки, посмотрев на нее, прошептала:

— Она жутко воображает, потому что один сезон протанцевала на Бродвее.

— На Бродвее?

— Ага! Слушай, а ты действительно еще совсем зеленая. Это твоя первая работа?

— Я год танцевала в одном шоу, — опустив глаза, ответила Мара.

— Ну, цирк здорово отличается от шоу! А вообще, если у тебя возникнут проблемы, всегда обращайся ко мне. Я постараюсь помочь. Здесь, в цирке, трудно быть одной. Вокруг столько злых языков! — Она улыбнулась. — Успокойся, девочка. Даже профессионалы волнуются перед открытием сезона, потому что знают: проколы будут обязательно. Первое представление всегда длится ужасно долго. — Она накрасила губы. — Так что успокойся. Сосредоточь все внимание на том, что делаешь, а если что-то не получится — не обращай внимания, продолжай улыбаться.

Прохаживаясь вместе с Кланки за кулисами, Мара вдруг ощутила, что чувство уверенности возвращается к ней, и она уже с нетерпением ждала того мгновения, когда выйдет на арену.

Главной постановкой Брадфорд-цирка в 1921 году стали «Арабские ночи». Синхронные гимнастки, одетые в легкие платья, выехали на арену на повозке. За ними бежали клоуны в шутовских нарядах и колпаках с колокольчиками. Их появление сразу же вызвало шум, смех, гомон зрителей, завороженно смотревших на арену. Джоко в черно-белом костюме был похож на бочку, и за его появлением последовал взрыв хохота.

Мара в отличие от других девушек, которым предстояло выезжать на повозке, не волновалась. Езда на лошадях была для нее привычным делом, и она расточала улыбки зрителям под звуки «Арабского шейха».

Когда их выступление закончилось, на арену вышел кордебалет. Затем выступал Лео Муэллер, а после него следовал финальный выход всех артистов. Поскольку представление шло в быстром темпе, то гимнастки выходили еще раз в конце первого отделения.

— Это показывает, как нас ценят, — прокомментировала Кланки.

Они вновь выбежали на арену, широко улыбаясь публике, которая восторженно встретила их. Этот миг заставил сердце Мары учащенно забиться. Казалось, она впитывает в себя всю энергию, которая исходит из зрительного зала.

Мара мечтала об этой минуте с того самого дня, когда впервые малышкой случайно забрела в цирк. И теперь, хотя она еще и не была звездой, у нее не оставалось сомнений, что настанет и этот час. Мара готова была ждать… но не очень долго. Она многого уже достигла. Находясь в цирке, она ни разу не пожалела о прошлом, потому что все случившееся с ней, даже самое плохое, в результате привело ее сюда, на арену.

Боясь выглядеть слишком неопытной и неуклюжей, Мара вкладывала в выступления все силы, всю душу. Раскачиваясь на канате, кувыркаясь и падая, она улыбалась так, как будто это были самые счастливые моменты в ее жизни. Вскоре Мара стала замечать, что приковывает внимание зрителей, а большая часть аплодисментов приходится именно на ее долю, и она чувствовала, что все это еще больше возбуждает ее и она с неохотой уходит за кулисы.

Однажды, поклонившись вместе со всеми, Мара задержалась на арене чуть дольше остальных и, обласканная последней волной аплодисментов, сделала реверанс и послала публике воздушный поцелуй. Никто из девушек, к счастью, не заметил этого. Но за кулисами к ней подошел Оли и велел, чтобы она зашла в дирекцию. Мара жутко перепугалась.

— То, что ты сделала в конце, выглядело неплохо, — сказал Оли, когда она пришла в его кабинет. — Я добавлю это к номеру. Да, это будет очень неплохо!

Мара возвратилась к себе в фургон, чувствуя легкий озноб.

— Что случилось? — спросила Кланки.

— Оли хочет добавить что-то к нашему номеру, — осторожно ответила Мара.

— Правда? А я-то думала, тебе устроили нагоняй. Ну, как ты себя чувствуешь?

— Неплохо, — ответила Мара.

— Я вижу, тебе нравится выступать… А для меня наша профессия — только заработок на жизнь. Когда мой Джонни будет в расчете с мистером Сэмом, я уйду из цирка.

— Вы женаты?

Одна из девушек захихикала, и Кланки грозно посмотрела на нее.

— Мы поженимся, как только у нас будут деньги.

— А я знаю его?

— Ты могла его видеть. Он — воздушный гимнаст в труппе Клински.

— Ты, наверное, очень гордишься им? — спросила Мара, заметив, как вспыхнули щеки Кланки.

— Да… В следующем сезоне нам, может, выделят место в фургоне для молодоженов, и мы будем вместе. Мне, конечно, придется работать, мистер Сэм не потерпит нахлебников. Если хочешь быть в цирке — работай!

— Твой друг… Он учит тебя каким-нибудь трюкам?

Кланки удивленно посмотрела на нее.