Марафон нежеланий

– Тогда и не надо говорить, что я ковыряю поверхностные раны! Твои проблемы мне не казались преувеличенными.

– Только потому, что тебя очаровывают несчастные судьбы. Даже я не придаю столько значения своему прошлому, сколько моему прошлому придаешь ты. Ты поломанная не потому, что тебя кто-то сломал. Тебе просто нравится хруст собственных костей.

– Тебе виднее. – Сашка часто говорил мне, что неинтересные или безвыходные споры нужно заканчивать фразой «вам виднее». На это никто никогда не возразит.

В первые недели меня восхищало то, как мы копаемся друг у друга в головах. Как честно говорим то, что думаем. Как философствуем обо всем на свете, не боясь звучать слишком пафосно или глупо. Но сегодня, когда этот психоанализ коснулся меня, я злилась. Они бросили по 2–3 строчки как огрызки, просто чтобы сказать что-нибудь, а я теперь обгладываю их до горьких косточек. Мне так понравилось то, что происходило вчера – я говорила, и меня внимательно слушал Адам. Без фрейдистских выводов, укоров, оправданий. Он вел меня плавно, давая погружаться до дна, но не оставлял там. А сегодня никто даже не задал мне ни одного уточняющего вопроса.

Точно! Я расскажу им сама! Меня озарила идея, как недавние яркие молнии. Я начну рассказ с их фраз обо мне.

«Наверное, маленькая Розочка была счастливой и несчастной одновременно. У нее на любое событие – грозу, покупку арбуза, рисунок на песке, звездопад, упавшее на землю мороженое – есть теплое воспоминание из детства. Просто в какой-то момент она придумала, что трагичные судьбы – привлекательнее.

Ее видели милой девочкой, которой не хватало любви. Но вдумываться в причины ее печали, искать тот момент, когда она стала такой, никому не хотелось. Иногда и она сама не понимала их. Наверное, ее создатель сам не до конца продумал, почему эта девочка с детства будет меланхоличной. Он хотел, чтобы этот персонаж даже для него оставался загадкой…»

Я бежала с пляжа, повторяя эти строчки и боясь что-нибудь забыть. В такие моменты, когда сюжет из образного перетекает в словесный, главное – быстро перенести его на бумагу, а то он опять утонет в сознании.

Глава 23. Каспар Давид Фридрих. «Восход Луны (Двое мужчин на берегу моря)»

Лунная

Она – самый холодный и колючий огонь. И от этого еще более притягательна. Всем понятно, что будет, если прикоснуться к яркому оранжевому пламени. Все знают, что нужно держаться на расстоянии от огня. Всем известно, что от искр костра останутся прожженные дырки. Но белое, негреющее пламя – что это? Может, оно обласкает кожу теплом и оставит на руке серебристую пыльцу? А может, вмиг сожжет до кости? Вонзится тысячами игл? Или не оставит ничего, вдруг это мираж? Все боялись и хотели ее.

Серебристо-белые волосы и бледная кожа. Льдисто-голубые глаза и колючая улыбка. Всегда полушепот, недоприкосновение, взгляд из-под опущенных ресниц, плавные движения. Много серебряных колец на пальцах, много белых футболок со строчками из любимых декадентских стихов, много запутавшихся цепочек с подвесками-полумесяцами на шее.