Маракель

– А Тати – ее бабушка. Она передала мне последнюю просьбу моей невесты. Во время шаманского обряда, когда душа Эйлин еще боролась с захватившим ее тело извергом, она попросила бабушку никогда не оставлять меня и быть поддержкой во всем. Тати была очень уважаемой в нашем городе женщиной, и люди одобрили бы любой ее выбор. Она решила исполнить последнюю волю внучки. Объявила, что утратила силу и больше помогать людям не сможет. Потом я записался в кандидаты на охранную станцию, и Тати помогла мне подготовиться к экзамену. Когда я уехал сюда, подальше от родного города, она отправилась со мной, несмотря на почтенный возраст.

Свен отвернулся и замолчал. Кире стало не по себе от его откровений. Затянувшаяся пауза давила, нужно было что-то сказать, и она ляпнула:

– Неужели ты не разозлился на нее, когда она тебя бросила?

Свен покачал головой:

– Нужно видеть не только собственные обиды, надо смотреть глубже. Тогда понимаешь, что твой спутник, возможно, сам нуждается в помощи. – Он нахмурился. – И даже… Даже если бы не изверг был причиной. Если бы она решила сама от меня уйти, разве я имел право на нее злиться?

– Вообще-то да. Вполне.

– Как не могла она приказать мне разлюбить ее, так и я не мог обязать ее быть вечно верной мне. Как бы то ни было, изверг решил всё за нас.

– Мне жаль, что так произошло с твоей невестой. Ты ее больше никогда не видел?

– Нет. Того, кто не соблюдает здешние законы, отправляют либо в чан с кислотой, либо в мир лопарей. А там уж – как повезет. Вероятнее всего, она погибла.

– Почему ты так думаешь?

– Маракель покинула ее тело. А значит, тело со спящей душой было обречено.

Глядя на ссутулившегося Свена, потерявшего привычный неприступный вид, Кира искренне сочувствовала ему. Но при этом не могла избавиться от странного чувства зависти, от ощущения, что ее обделили. Даже здесь, под землей, кипели страсти, люди боролись за свою любовь. А у нее? Что было у нее? За двадцать лет жизни с ней не случилось даже короткой интрижки. Может, она не способна любить? Поэтому до сих пор одна? Или она слишком некрасивая или слишком глупая? Или ее мозг не только не различает достаточное количество оттенков цвета, но и вообще… недоразвился?

Кира постаралась отбросить эти мысли и вернуться к разговору:

– Как давно это произошло?

– Почти двадцать лет назад.

– Ничего себе, я только родилась. С тех пор ты ищешь того самого изверга, который забрал у тебя невесту? Эту Маракель?

– Да, надеюсь, теперь ты понимаешь, что я не могу отпустить твою подругу?

Новая волна беспомощности захлестнула Киру. Она сжимала и разжимала пальцами песок, на котором сидела, и вдруг резко подскочила на месте:

– Так чего мы тупим? Я знаю, как спасти Свету! Ты сказал, что с нами шаманка! Нужно попросить Тати провести обряд. У нас еще есть два дня. Мы успеем! – От воодушевления в ее глазах засверкали яркие искры.

– Тати не согласится, – хмуро ответил Свен.

– Почему ты говоришь за нее?!

– Я рассказал тебе эту историю не для того, чтобы обнадежить тебя. Я хотел, чтобы ты поняла: это существо нельзя отпускать.

– И что? Теперь она твоя пленница навечно?

Свен не ответил, скользя взглядом по стройному ряду молодых сосен, обрамлявших противоположный берег.

Они замолчали, погрузившись каждый в свои мысли. Вокруг было тихо-тихо. Насекомых и птиц не слышно, мерцающая вода даже не плескала на берег. Как будто Кира и Свен сидели среди бутафорских декораций, в которых не могло быть ничего живого. Но от этой вселенской тишины сводило зубы. Казалось, воздух потрескивал от напряжения. И только внутри двух неподвижно сидящих фигур бушевали бури.

– Почему ты сказал, что мне повезло? – первой не вытерпела Кира.

– Потому что на месте твоей подруги могла оказаться ты. Изверг с легкостью обрел бы новый дом в твоем теле.

– Я тоже об этом думала. И я… мне стыдно… но я обрадовалась, что это случилось не со мной. Впервые я хоть в чем-то оказалась удачливей Светы… Не знаю, зачем я тебе это говорю. Ведь мы с ней ходили в один детский сад, потом в один класс. Я знаю ее бо́льшую часть своей жизни. Света всегда получала оценки лучше, чем я. Легче находила общий язык с другими ребятами. Ее все любили, она совершенно не умела конфликтовать. И парня она нашла раньше, чем я. И знаешь что? – Кира испытующе посмотрела на Свена и прошептала: – Я понимаю, что всегда ей завидовала. Мне хотелось, чтобы у меня все было так же, как у нее. И я зубрила алгебру и собирала монеты, как Света, у которой была коллекция старинных медных полушек, и я просила у мамы на Новый год такую же юбку с блестками, в какой Света пришла на концерт. Не знаю, замечала ли все это сама Света? Я ведь знаю, что люблю ее, но пытаюсь соперничать, ни в чем не отставать, и ничего не могу с собой поделать.

– Зависть – плохое чувство. Его из себя надо выкорчевывать, как сорняк из грядки, и ни в коем случае не удобрять и не поливать. Твоя мама не должна была покупать тебе юбку.