Маракотова бездна

Действительно, это было жуткое ощущение: таинственные существа, внушающие страх, медленно приближались к нам. Мы поспешили во дворец. Над входной дверью была фрамуга из прозрачного хрусталя метра четыре в длину и около метра в ширину; через это окно потоки света лились наружу ярким снопом. Поднявшись по лестницам к окну, мы приникли к хрустальной поверхности. Я увидел, что мерцающие зеленые облака остановились перед дверью входной камеры. При виде их атланты завыли от страха. Одно из призрачных созданий, колыхаясь, начало подниматься к окну. Тотчас же атланты стащили меня вниз, подальше от зеленого света, но, по-видимому, прядь моих волос все же оказалась в поле действия вредных лучей. Эта прядь мгновенно обесцветилась и осталась навсегда белой.

Прошло немного времени, и атланты осмелились открыть дверь. Был послан разведчик, которого провожали крепкими рукопожатиями, дружеским похлопыванием по спине, как смельчака, решившегося на подвиг. Вскоре он вернулся и сообщил, что все в порядке. Хорошее настроение снова вернулось к атлантам. Казалось, неприятное приключение было забыто. В разговоре их мы уловили часто повторявшееся слово «пракса» и поняли, что так атланты называют странные существа. Единственным человеком, получившим искреннее удовольствие от этого происшествия, был профессор Маракот. Он хотел было броситься за странными животными с банкой и сачком, но его вовремя удержали.

– Новая форма жизни! Необходимо ее изучить! – твердил он.

– Зеленая чертовщина! – менее научно определил Сканлен.

Через два дня, когда мы отправились на очередную экскурсию и пробирались в зарослях водорослей, ловя сачками образцы подводной фауны, мы внезапно наткнулись на тело одного из углекопов, очевидно, застигнутого врасплох загадочными зелеными существами. Его шлем был разбит, а на это требуется недюжинная сила, так как стекловидная субстанция, из которой изготовлен колпак, обладает большим сопротивлением и упругостью. У человека были вырваны глаза, но никаких других повреждений не было видно.

– Среди животных встречаются большие гурманы, – сказал профессор, когда мы вернулись во дворец. – В Новой Зеландии, например, есть особая разновидность сокола, так называемый сокол-попугай, который убивает ягнят только для того, чтобы полакомиться небольшим кусочком сочного филе. Так и эти животные охотятся за глазами человека. И на земле, и в глубине океанов природа знает лишь один закон, и этот закон – беспощадная жестокость.

Мы видели немало проявлений этого страшного закона на дне океана. Взять хотя бы следующий пример. Не раз нам приходилось замечать на слое мягкого ила глубокую борозду, проведенную каким-то крупным телом. Мы показали этот след нашим спутникам-атлантам и попытались узнать от них, какое животное могло его оставить. Название этого животного выражалось целой группой щелкающих звуков, типичных для языка атлантов и не передаваемых ни одним европейским наречием. Приблизительно это звучало как «криксчок».

Внешность этого существа мы могли установить посредством экрана-рефлектора, благодаря которому атланты передавали свои мысли в различных образах. Мы увидели странное студенистое создание, которое профессор мог определить лишь приблизительно как гигантского морского слизняка. Животное было покрыто длинными жесткими волосами. На концах его усиков находились глаза. Показывая нам это существо, атланты выражали величайшее отвращение и ужас.

Но это обстоятельство только разжигало пыл ученого, и он решил во что бы то ни стало определить класс и подкласс неизвестного чудовища. Поэтому я нисколько не удивился, когда во время нашей следующей экскурсии он остановился там, где был четко виден след таинственного животного.

Затем он упрямо направился к базальтовым скалам, куда вел след. У входа в каменистое ущелье след кончался. Мы вступили в ущелье. Все трое были вооружены короткими копьями атлантов, но мне казалось, что это плохая защита перед лицом серьезной и неведомой опасности. Профессор упорно двигался вперед, и нам оставалось только следовать за ним.

Ущелье вилось среди скал; со стен свешивались длинные гирлянды черных и красных ламелларий – характерных растений самых глубоких мест океана. Тысячи красавиц асцидий и морских ежей всех цветов радуги и самой фантастической формы сновали в зарослях, покрывавших скалы. Мы двигались медленно: ходить на такой глубине вообще нелегко, да и подъем был довольно крутой. И вдруг мы увидели животное, за которым охотились.

Чудовище сидело в расщелине базальтовой скалы. Была видна только часть его тела метра в три длиной: мы могли различить его глаза, каждый величиной с чайное блюдечко, желтые и блестящие, сидящие на длинных придатках. Когда животное уловило шум приближающихся людей, глаза его медленно задвигались, и оно стало вылезать из своего логова, извиваясь всем телом наподобие гусеницы. Потом оно вытянуло голову метра на два над скалой, чтобы лучше разглядеть нас; при этом я заметил, что у него по обеим сторонам шеи были странные наросты вроде подошв.