Маракотова бездна. Страна туманов

Следовательно, вера в существование духов или иных неведомых существ является атавизмом, который возрождается в наши дни и пользуется поддержкой среди наименее образованных слоев населения. Наука обязана противостоять подобным регрессивным тенденциям, и чувство долга заставило профессора покинуть тишь кабинета и выйти на сцену для участия в дискуссии. Затем Челленджер вкратце охарактеризовал спиритизм. При этом профессор не стеснялся в выражениях. Он нарисовал весьма неприглядную картину, в которой фигурировали постукивающие в темноте суставы, фосфоресцирующая краска, наскоро сшитые из холста привидения, отвратительные, грязные спекуляции над останками покойных мужей, безутешные слезы вдов. Люди, которые наживаются на чужом горе – настоящие гиены в человеческом обличье. Речь профессора сопровождалась восторженными возгласами рационалистов и ироническими насмешками спиритуалистов.

– Однако не следует подозревать в мошенничестве всех подряд. («Спасибо, профессор!» – громко выкрикнул кто-то из его оппонентов.) Тот, кто не мошенник, – попросту идиот. (Смех.) Ну разве будет преувеличением назвать идиотом человека, который с легкостью верит, что его покойная бабушка посылает известия с того света, постукивая по ножке обеденного стола? Даже дикари не опускались до столь примитивных предрассудков. Спиритуалисты отняли у смерти ее величие и своим грубым вторжением нарушили безмятежный покой склепа. Их действия, по меньшей мере, отвратительны.

Профессор сожалел, что вынужден прибегать к столь сильным выражениям, но настаивал на том, что лишь скальпель или прижигание могут остановить злокачественную опухоль. Человеку не следует строить догадки о том, что ждет его после смерти. В этом мире и так достаточно дел. Жизнь прекрасна, а человек, способный ценить жизненные радости и выполнять повседневные обязанности, не станет тратить драгоценное время на лженауку, в основе которой лежит неоднократно разоблаченный, но все равно привлекающий толпы полоумных фанатиков обман. Патологическая доверчивость и противоречащие здравому смыслу предрассудки делают некоторых простаков глухими к голосу разума.

Таковыми в общих чертах оказались положения речи, которой профессор открыл дискуссию. Материалисты разразились бурными аплодисментами, спиритуалисты выглядели подавленными и разбитыми. В эту минуту поднялся оратор спиритуалистов, ужасно бледный, но преисполненный решимости дать отпор.

В голосе Смита, да и во всем его облике, не было и намека на те качества, которые делали Челленджера столь привлекательным, но говорил Смит отчетливо и внятно. Его аргументы были подобраны со старательностью мастерового, который досконально изучил свой предмет. Поначалу оратор держался в высшей степени деликатно. Казалось даже, что он несколько робеет. Смит, безусловно, сознавал, насколько самонадеянно поступил, скрестив меч с прославленным человеком, перед которым искренне благоговел. И в то же время он полагал, что среди многочисленных достижений профессора Челленджера, достижений, заставивших весь мир говорить о нем, присутствует одно упущение, о котором следует упомянуть. Красноречие профессора привело Смита в восторг, но что касается содержащихся в речи постулатов, то при более тщательном изучении они удивляют, если не сказать больше: вызывают презрение. Совершенно очевидно, что, готовясь к дискуссии, профессор обложился всей антиспиритуалисткой литературой, какую только смог найти. Но данная литература представляет собой весьма ненадежный источник информации. Кроме того, профессор совершенно упустил из виду работы, основанные на экспериментах.