Маракуда

16 августа

Плавал на лодке по озеру. Вода помутнела, и цвет у нее стал какой-то неестественный, похожий на кровь. Наверное, пловцы взбаламутили воду и всплыл планктон.

Сегодня утонуло еще трое ныряльщиков.

Благородный рыцарь Педро де Сальяри приказал делать плоты. Слишком много уходит сил и времени на то, чтобы пловцы доплывали до берега: от этого они и тонут.

17 августа

Ходил по окрестностям. Нашел брошенный город.

Полсотни каменных домов в джунглях. Всё кругом заросло, дома опутаны лианами, и даже на крышах растут деревья.

Где-то здесь есть храм.

Индейцы говорят там золота ещё больше чем в озере. Но туда лучше не ходить, храм стерегут каменные ягуары.

Смешно! Дворец Монтесумы тоже охраняли каменные ягуары – и что осталось от его империи? Да ничего.

Сегодня пропали еще пятеро индейцев… На ночь всех дикарей приковали к плотам, чтобы не убежали. Помоги нам, Господи!

18 августа

Отличный улов. Индейцы вытащили сто тридцать килограммов золота и украшений. Вечером в горах был гром. Индейцы говорят, что мы разбудили духов.

Бред. Обыкновенная гроза…

На этом рукопись обрывалась. Что произошло с монахом и конкистадорами, так и осталось тайной. Профессор Рошель перевернул последнюю страницу и задумался…

Рукопись, найденная в джунглях

Через сто тридцать лет мирные индейцы нашли в джунглях полуистлевшую тетрадь, завернутую в просмоленную кожу. Это был дневник испанского дворянина Мигеля Моралеса, бывшего секретарем достопочтенного конкистадора Педро де Сальяри, охотника за золотом и головами индейцев.

Рукопись принесли в католическую миссию и отдали иезуитам. Пергамент сильно обгорел и был залит кровью, так что некоторые листы слиплись и их приходилось отмачивать соляным раствором. Полгода понадобилось, чтобы прочитать документ, и еще полгода – чтобы его переписать.

С рукописи священник Бортоломео Лозано сделал копию и нарисовал карту. Карта получилась приблизительная и оставляла массу вопросов, на которые сначала никто не обратил внимания, а когда обратили, было уже слишком поздно.

«Гончий пёс» уже вошел в самый крупный приток Риу-Негру – Риу-Бранку, который португальцы называли «белая река» из-за цвета воды, в отличие от Риу-Негру, в которой вода была похожа на череп тамарина.

Тетрадь в клеточку, или Копия с копии

В провисшем гамаке лежал Франсуа Рошель.

Профессор держал в руках толстую тетрадь в клетку. В каждой клеточке было по букве. Между словами было по две пустых клеточки, между абзацами – пустая строчка из двадцати клеточек. В тетради француз насчитал сорок страниц, на которых был переписанный от руки текст той самой рукописи, с которой монах Бортоломео Лозано когда-то сделал копию. И получалось так, что профессор читал копию, сделанную с копии. Но его это беспокоило меньше всего.

Волновало другое: что послужило причиной гибели экспедиции Сальяри?

Профессор в пятый раз перечитал то, что касалось озера, и в пятый раз не нашел ничего стоящего, за что можно было бы зацепиться. Из всего дневника сохранились только две части. В первой достопочтенный монах описывал торжественный выход из Боготы46, напутствие капитан-губернатора и путешествие через земли араваков47 и тупи-гуарани48, а во второй – то самое место, куда они пришли. Причем вторая часть занимала всего пару страниц в виде коротких заметок об озере, страхах туземцев и пропавших пловцах.

Какой-то конкретики не было.

И о том, что произошло потом и почему, собственно, экспедиция рыцаря де Сальяри не вернулась, можно было лишь догадываться.

Рошель взял карандаш и стал писать на чистом листе бумаги.

«Пять причин, почему никто не вернулся».

«Первая: испанцы перебили друг друга из-за золота». Быстро набросал: «Вполне реальная версия». Подумал и добавил вопрос: «Почему тогда никто не вернулся?»