Марбу

Равдола шел по дороге. Это не была дорога, покрытая щебнем, с канавами по обе стороны, а всего лишь необработанная лесная земля с проложенными кое-где колеями от телеги, ведущими от деревни до самой его хижины. В отличие от более короткого пути, ничем не обозначенного, на котором можно было свернуть себе шею, этот путь Равдола называл «дорогой», хотя ее нельзя было назвать даже тропой.

Вдруг он смутился, нагнулся и покачал головой. Перед ним лежал медвежий помет. Что было здесь нужно этим зверям? Jаhа, лес велик и открыт для всех. Может быть, они даже наведались к его хижине и вломились в нее. От медведей можно ожидать всего, потому что с их силой они могут пройти и сквозь стену.

Однако Равдола нашел все в том же виде, в каком оставил, когда уходил из леса. Когда он устроился по-домашнему, потому что любил порядок, то совсем забыл про медвежий помет и попытался даже немножко что-то насвистывать, хотя это звучало, наверное, не особенно приятно. Теперь он снова был у себя дома, уложил нарубленные осенью дрова в костер, прикрыл его землей и с удовольствием посмотрел на вьющийся дымок.

От угольщика всегда пахнет смолой и дымом. Этим запахом пропитаны его одежда и волосы, да и вся хижина. Это совсем не дурной запах, но такой, который не свойствен другим людям.

Чтобы прожить, Равдоле требовалось немногое. Большую часть продуктов он приносил с собой из деревни, остальное стрелял неподалеку от хижины или ловил силками. Хотя каждый поселенец и каждый охотник соблюдает запретное время, потому что оно полезно ему самому, весной никто не придерживается строгого запрета и стреляет куропаток даже тогда, когда охота на них уже запрещена. Равдола тоже выходил иногда, чтобы пострелять глухарей на деревьях или убить зайца.

Так, он однажды отправился с ружьем в руке и ножом на боку. Отойдя не так далеко, он вдруг услышал, будто позади него кто-то фыркнул. Не подозревая ничего плохого, он обернулся. Перед ним стояла хромая медведица со злобно сверкающими глазами.

С перепугу Равдола ничего не успел предпринять. Он не был настоящим охотником, и за всю свою жизнь не убил ни одного медведя, и не заколол ни одного волка, так что и сейчас, имея ружье и нож, он не знал, что делать. Так и стоял беспомощно и ждал могучего зверя.

Медведица напала не сразу. Был ли при этом Марбу, трудно точно сказать, потому что его след не был найден. Но что это была хромая медведица - точно установлено. Как заявило большинство охотников, лишь она одна находилась тогда в этих лесах.

Едва ли медведица специально пришла за тем, чтобы погубить угольщика. Зверю не свойственно чувство мести. Но когда он снова видит перед собой старого противника, прежние впечатления вновь возникают перед его глазами, о чем известно на основании многочисленных наблюдений за животными. Многие животные спустя несколько лет узнают человека, вспоминают прежнюю симпатию или антипатию и поступают соответственно.

Так было с медведицей. Она увидела человека, вероятно, совсем не узнала его и только почувствовала запах смолы и дыма, который свойствен лишь немногим людям. Одновременно с этим запахом воскресло впечатление от звука выстрела и горячего жжения между ребрами.

Стоя против человека, она приходила в ярость. Ее глаза стали злыми, а ворчание предостерегающим. Вероятно, Равдола мог убежать. Он этого не сделал. Парализованный страхом, он видел, как она поднялась на задние лапы и пошла на него. Что произошло далее, никто не знает, видно и он не долго это чувствовал, так как нападающий медведь умеет действовать быстро. Косонен три недели спустя шел по лесу и нашел бедного угольщика Равдолу ужасно изуродованным, лежащим в кустарнике лицом вниз. Не долго думая, он похоронил беднягу на месте происшествия и прочитал молитву.

С тех пор прошел год.

ОХОТА НА МЕДВЕДЕЙ

- Что было потом, ты можешь себе представить,- сказал Хейка, дойдя до этого места и продолжая то и дело набивать трубку.- Словно бес прошелся по этому лесу. Все, кто мог стрелять и имел мало-мальски годное ружье, бродили по тундури. Смерть Равдолы могла стать завтра участью любого обитателя глуши. Мы могли бы пропустить целую стаю волков и посчитать ее безобидной, потому что думали только об этой проклятой медведице.

- Бедный Марбу,- вставил я тихо.

- В отношении детеныша у нас не было никаких намерений,- пояснил Хейка.- Конечно, ему не следовало попадаться на дороге, потому что могли прихватить заодно и его, однако никто о нем не вспоминал. Наверное оттого, что мы его считали уже самостоятельным, он ведь уже осенью имел обыкновение бродить в одиночку. Мы выслеживали исключительно медведицу.

- А той и след простыл.

- Имей в виду, что после такого злодеяния прошло три недели и к тому же она опасалась возможности преследования.

- Разве медведь представляет себе возможные последствия своих действий? - спросил я Хейку.