Марджори в поисках пути

— Тебе нравится это. — Он зажег сигарету и стал ходить по комнате. — Ты не можешь представить, как ты несносна. А я привык думать, что ты очень страстная. Ты такая же страстная, как счетная машина.

— Не начинай сначала, Ноэль.

Он стоял около нее, и на мгновение она подумала, что он может ударить ее.

— Действительно, для меня это подходящий конец. Вступил в платонические отношения с Марджори Моргенштерн. — Он опять пригладил волосы. — Пойдем съедим «хот догз».

Они жарили сосиски на тлеющих красных угольках камина, пили пиво и играли симфонии на огромном фонографе — единственной ценной вещи в запущенной комнате. Постепенно он повеселел. Был уже четвертый час, когда она ушла. Он спустился вниз и посадил ее в такси. Целуя ее, он сказал:

— Ты не представляешь, что ты сделала для меня. Ты похожа на адреналин. Сегодня ты спасла мою жизнь. На днях я вознагражу тебя.

2. Сэм Ротмор

Телефон разбудил ее. Она посмотрела на часы. Половина десятого.

— Алло? — прошептала она.

— Ты одета? Мы отправляемся на прогулку на самолете.

— Ты что, сошел с ума, Ноэль? Я сплю. Что ты делаешь и почему так рано встал? Самолет? Я никогда не летала в самолетах…

— Ну что ж, тебе это предстоит. Я должен выполнить поручение Сэма и съездить в Олбани. Я лечу на курьерском самолете. Ты тоже. Мы уезжаем в одиннадцать, так что приготовься.

— В одиннадцать? Ноэль, я, наверное, не смогу этого сделать. Неужели ты не устал? Я…

— Мне не пришлось поспать. Я писал песню после того, как ты ушла. Это — самое лучшее из всего, что я сделал. Подожди, ты скоро услышишь ее. Я чувствую себя просто изумительно.

В спешке она оделась и уехала, ни слова не сказав матери, куда едет. Сейчас не было времени спорить, и в любом случае ей придется пропустить мимо ушей протест матери. Его веселый, радостный голос звенел у нее в ушах, несмотря на то что усталость чувствовалась в каждой части тела. Они встретились у здания офиса «Парамаунт» и на «кадиллаке» Сэма Ротмора поехали в аэропорт. Ноэль был в новом широком сером пальто из твида с поднятым воротником, в руках он нес толстый запечатанный конверт коричневого цвета.

— Что все это значит, Ноэль?

— О, большая интрига! Член местного законодательного собрания выступает сегодня с речью по поводу ситуации с налогами на входные билеты в кино. Ему нужны эти документы к часу дня. Сэм не вдавался в подробности, лишь спросил, не боюсь ли я лететь, и потом вручил мне конверт. По каким-то своим соображениям он не может использовать для этого постоянного курьера, все сугубо секретно. Я чувствую себя Скарлетом Пимпернелем [1]. — Это невероятно, думала Марджори, как мог меняется этот человек с каждым днем и даже с каждым часом. Сегодня он снова был худощавым белокурым богом «Южного ветра», со сверкающими глазами, полным силы и энергии. — Ты знаешь, я сегодня не сомкнул глаз! Подожди, ты скоро услышишь. «Старое лицо луны». Это действительно замечательно. Я интуитивно чувствую. Мы будем богаты. Эта песня пришла мне в голову, когда я прогуливался под дождем прошлой ночью, после того как ты ушла…

— Я до смерти хочу услышать ее.

Едва самолет поднялся в воздух, оставив внизу телефонные провода, Марджори, затаив дыхание от какого-то пьянящего страха, подумала, что вот-вот упадет в обморок. Это был четырехместный самолет с одним двигателем, пилотируемый угрюмым человеком в поношенной кожаной куртке. Окошки самолета дребезжали и свистели от ветра, крылья раскачивались, а борта и сиденья тряслись, как в очень старом «форде». Но ее это не волновало. Ей было ужасно страшно, но еще больше — ей было весело и даже, казалось, было не жалко и умереть так, если смерть близко. (Хотя она в это не верила.) Самолет пролетал над долиной реки Гудзон, а Марджори и Ноэль сидели, взявшись за руки, и смотрели вниз, сквозь прозрачный воздух на города, поля, холмы и на реку, которая казалась блестящей сказочной картиной, залитой ослепительно сверкающим солнечным светом. В аэропорту Олбани их ждала машина с доверенным лицом члена законодательного собрания, который должен будет произносить речь. Через десять минут после того, как они приземлились, они уже снова были в воздухе и летели на юг, прямо в белое зарево солнца. Марджори опьянела от скорости, испуга, солнечного света, от неожиданной, головокружительной новизны этого путешествия. Ноэль был неутомим, подумала она. Он не мог существовать без приключений и неожиданностей, в этом была вся его натура, его образ жизни, его стиль. Она никогда больше не найдет такого, как он. Во всем мире нет такого второго. Она наклонилась вперед и страстно поцеловала его в губы, натянув до предела свой привязной ремень. Изумленный, он посмотрел на нее и заорал ей в ухо:

— Хорошо, если это оказывает такое воздействие, я зафрахтую самолет, и мы будем летать в Олбани каждый день!