Марджори в поисках пути

Она подошла к свечам, погасила их одним уверенным движением смоченных слюной пальцев, потом взглянула на крышку пианино и сердито поскребла маленькую каплю застывшего парафина, бросив Ноэлю что-то по-французски. За ее спиной он подмигнул Марджори. Когда Герда на мгновение замолчала, чтобы набрать в грудь воздуха для нового залпа, он коснулся ее плеча, что-то сказав. Она взглянула на него, и он на английском представил ее Марджори.

— Здравствуйте, — сказала Герда.

Внезапно сменив гнев на милость, она пожала руку Марджори, на ее полном лице просияла любезная улыбка. Волосы, заплетенные в косы, венцом лежали на ее голове, на лице выделялись мощные квадратные челюсти. Из-под черного подбитого мехом пальто виднелось сбившееся светло-зеленое шелковое платье.

— Может быть, вы говорите по-французски? А то я говорю по-английски ужасно.

Она представила полного молодого человека, который при этом не произнес ни слова и только криво улыбнулся каждому из них, держа руки за спиной. Она снова обменялась несколькими французскими фразами с Ноэлем, но на этот раз ее тон был более дружествен и даже слегка игрив. Она улыбнулась и кивнула Марджори, а потом увела за собой молодого человека.

Когда Марджори услышала звук захлопнувшейся за ними двери, она сказала:

— Но она вовсе не такой уж дракон.

— Ну, послушай, я же все-таки воспитывал ее несколько месяцев. И она может быть очень любезной, у нее есть отличные немецкие добродетели, а кроме того, как ты могла сама видеть, она вовсе не ревнива… — Он снова опустился на рояльный стульчик. — Но все равно, был довольно неприятный момент, когда она внезапно включила свет. Это так типично для нее — вести себя как слон в посудной лавке: бум, бах, привет, ребята, я здесь…

— Эта люстра, — проговорила Марджори. — Почему у вас в ней такие яркие лампы? Они, наверное, ватт по двести каждая.

— Забавно, правда? — сказал Ноэль. — Видишь ли, она еще и отличный фотограф, в ее фотоработах нежнейшие световые эффекты, но здесь я ничего не могу с ней поделать — она любит ярчайший свет, как в больнице. А эта древняя мебель? Притом у нее куча денег, но она любит ее. Так что… — Он пожал плечами. — Людей надо принимать такими, какие они есть.

Он пробежался пальцами по клавиатуре.

— Итак, на чем мы остановились?

Он наиграл лирическую мелодию из «Принцессы Джонс» и улыбнулся Марджори.

— Помнишь?

Она кивнула.

— Я всегда говорила, что это прекрасная мелодия.

— И я того же мнения. Но ты знаешь, я не могу много играть этой музыки. Хотя теперь это не имеет никакого значения. Но все же на душе остались шрамы.

Он сыграл еще несколько мелодий. Мимо них в кухню прошла Герда Оберман и несколько минут спустя прошествовала обратно, оба раза на ходу улыбнувшись Марджори. Ноэль сбился с ритма и захлопнул крышку пианино.

— Ничего не могу играть, когда Герда здесь шастает… Это все равно что разговаривать, когда в соседней комнате лежит труп. Деньги… черт возьми, если бы только у меня была пара сотен франков… У меня достаточно давно не было настроения таскаться по монмартрским кабакам, но сегодня я определенно этого хочу… Слушай, Марджори, мы же старые друзья, и ты можешь позволить себе выбросить на ветер две сотни франков, не правда ли? Я могу вытянуть из туристов своей игрой в десять раз больше, а ты должна когда-нибудь посмотреть Монмартр. Давай смоемся из этой мышеловки, а?

— Как ты хочешь, Ноэль.

Глядя в зеркало, висящее около двери, она надевала шляпку, когда услышала в спальне перебранку на французском языке. Оттуда появился Ноэль, в своем пальто из верблюжьей шерсти, в сопровождении Герды, они оба разговаривали на повышенных тонах и жестикулировали. Маленький новеллист бочком пробрался в переднюю и встал, привалясь к стене и глупо ухмыляясь. Марджори заметила, как он что-то записал в своем потрепанном блокноте.

Ноэль, бросив напоследок какую-то фразу по-французски, подошел к двери и открыл ее.

— Пойдем, Марджори, она уже не понимает слов.

Герда Оберман возвысила тон, грозя пальцем Ноэлю. Это остудило его, он ответил ей более сдержанно. Она снова почти закричала на него. Он устало пожал плечами, взял Марджори под руку и вышел, захлопнув дверь прямо перед лицом что-то сердито кричавшей ему вслед Герды.

— Что случилось? — спросила Марджори, спускаясь рядом с ним по неосвещенной лестнице.

— А, эта сумасшедшая корова хотела, чтобы я вымыл посуду, прежде чем уйду. Что касается всяких гадостей, Герда просто обожает их делать.

— Но мы должны были бы это сделать. В конце концов, это пара минут…

— Ради Бога, прекрати, Марджори. И ты тоже? — Он махнул рукой, подзывая такси, сказал водителю адрес и забился в угол сиденья, закуривая.

Меньше чем через пять минут они уже были у гостиницы «Моцарт». Марджори поднялась в свой номер, открыла шкатулку, достала стопку французских банкнот и поспешила вниз, к ожидавшему ее такси. Там она протянула Ноэлю пятьсот франков купюрами разного достоинства. Он с готовностью взял их, лукаво усмехнувшись при этом:

— Что ж, дорогая, ты вступила в клуб «Ж.Н.». Поздравляю тебя.

— Ж.Н.?