Маргарет Тэтчер: От бакалейной лавки до палаты лордов

Правительство поддерживало доктрину Уинстона Черчилля о существовании «трех кругов» влияния: в центре первого, главного круга находились Соединенное Королевство и империи, во втором, чуть более удаленном, — США, а в третьем — Европа, короче говоря, «большие просторы» были важнее «континента», а соответственно, мировая политика была важнее политики региональной. В духе этой доктрины англичане поддерживали антикоммунистические режимы в Греции, Турции и на Балканах. Англия приняла «План Маршалла», который Сталин с презрением отверг. Британцы со смирением и чувством покорности судьбе констатировали, что Европа с каждым днем все более и более распадается на две части. Центральная Европа превращаюсь в «красный рай серпа и молота»: поочередно пали Прага, Будапешт, Варшава, София, Бухарест. В ход шло все: государственные перевороты, принуждение противника делать одну уступку за другой, подрывная деятельность внутри патриотических организаций — ничто не могло устоять против агентов Москвы. Когда в ответ на создание Тризонии (объединение трех зон оккупации Берлина — американской, английской и французской) Советский Союз установил блокаду Западного Берлина, королевские ВВС разделили с американскими летчиками славу создателей воздушного моста, спасшего от голода аванпост Запада.

Но Великобритания уже была на последнем дыхании. Колонии отпадали одна за другой, а жестокие законы неумолимой экономической реальности постепенно вынуждали Англию, обескровленную долгами, уступать первое место Америке. Трумэн был безмерно рад тому, что его страна стала наследницей старой метрополии и лидером в политике сдерживания «гидры коммунизма». Военно-морской флот США сменил королевский ВМФ в качестве главенствующего флота в акватории Средиземного моря; американская помощь стала поступать в Грецию и Турцию вместо помощи английской, что и помогло правительствам этих стран одержать окончательную победу над бунтовщиками-марксистами.

Хуже того: неколебимая догма британской дипломатии была забыта, отметена в сторону. Англия всегда отказывалась связывать себе руки обязательствами вступить в войну автоматически в силу тех или иных договоренностей, ибо дорожила своей свободной волей самостоятельно принимать подобные решения. В 1914 году документы Антанты (или «Сердечного согласия») довольно расплывчато формулировали военные обязательства каждой из сторон. Британский кабинет министров долгое время провел в спорах, прежде чем Англия вступила в войну на стороне Франции. Решение было принято только после того, как Германия нарушила нейтралитет Бельгии. После Второй мировой войны, 4 апреля 1949 года, при подписании Северо-Атлантического договора (или пакта), положившего начало созданию НАТО, с этой свободой собственных суждений и вынесения решений было покончено. Всякое нападение на страну — члена НАТО рассматривалось как нападение на каждого из членов. Островная изоляция просуществовала долго, но теперь, впервые после отступления от стен Кале (1588 год), Англия была неразрывно связана с участью Европы. Она также должна была играть свою роль в других организациях, таких как Европейский совет и Европейский союз.

Но Англия еще пребывает в нерешительности. Военный союз? Да, это ей подходит. Экономическая интеграция? Нет. У нее есть чем заняться, например налаживать связи с большим миром. Итак, Англия отказывается вступить в Европейское объединение угля и стали в 1953 году, несмотря на то, что пригласили ее «отцы-основатели» современной Европы Жан Монне, Робер Шуман и Альчиде де Гаспери. Она запретила себе вступать в ЕЭС (Европейское экономическое сообщество), основанное странами «Большой шестерки» в 1957 году. Форин оффис (министерство иностранных дел) пошел еще дальше, пытаясь создать и развить конкурентоспособный альянс, Европейскую ассоциацию свободной торговли, куда вошли Австрия, Дания, Швейцария, Норвегия, Швеция и Португалия. Но деятельность этой организации была строго ограничена вопросами свободного перемещения товаров. Однако это была неудача. Уже с 1960 года обмен товарами Соединенного Королевства с ЕЭС был уже гораздо обширнее, чем со странами, входящими в Европейскую ассоциацию свободной торговли.