Маргарет Тэтчер. Женщина у власти

Если бы Маргарет Робертс не приняли в Оксфорд, все равно она почти наверняка стала бы политиком. Она была дочерью своего отца, и политика была у нее в крови. Но в этом случае путь к должности премьер-министра оказался бы для нее куда более крутым. Дело в том, что в течение вот уже семисот лет дорога к власти и влиянию в Англии начиналась в лекционных залах, семинарских аудиториях и четырехугольных дворах колледжей Оксфордского и Кембриджского университетов. Два эти древних университета известны под общим собирательным названием Оксбридж. Это больше чем просто учебные заведения: посещение любого из университетов означает беспримерный уровень социальной и интеллектуальной избранности. В Англии из поколения в поколение велось, что человеку, который не учился в Оксфорде или Кембридже, было почти невозможно попасть в ряды элиты. В Соединенных Штатах эквивалентом Оксбриджа были бы Йельский, Гарвардский, Стэнфордский и Чикагский университеты, взятые вместе. Со всего света стекались в Оксбридж лучшие и талантливейшие, чтобы по возвращении на родину возглавить важные министерства, корпорации, а то и государства.

Оба университета служили питомником для выращивания политиков. Из сорока семи английских премьер-министров двадцать три получили образование в одном из них; тринадцать премьеров были выпускниками аристократического Крайст-Черч — одного из тридцати четырех колледжей Оксфорда Если не считать Индиры Ганди, учившейся в Самервилле восемью годами раньше, Оксбридж воспитывал почти исключительно политиков-мужчин — вплоть до появления Маргарет Робертс, да и та подумывала о бегстве. На первых порах она невзлюбила Оксфорд. В отличие от Кембриджа, который находится неподалеку от Грантема и может похвастать идиллическими лесопарками за «Задами» — задней стороной колледжей, обращенной к реке Кем, Оксфорд является оживленным торговым центром. Для наивной провинциальной девушки, которой не было и восемнадцати лет, Оксфорд представлялся чужим и неведомым, как обратная сторона Луны.

В Самервилле учились 75 первокурсниц. Маргарет была одной из 803 студенток и 1813 студентов Оксфорда; после начала войны число учащихся-мужчин сократилось до 1000. Она очень скучала по дому. «Когда живешь дома, — сказала она однажды, вспоминая то время, — даже понятия не имеешь, что такое одиночество». Она стала болезненно застенчивой, особенно когда передразнивали ее резкий линкольнширский акцент. (Бесконечные уроки дикции не помешали критиканам сделать объектом насмешек ее голос: мол, он звучит так, «будто она собирается сообщить вам о смерти вашего любимого песика».)

В отличие от многих однокашников — выпускников привилегированных престижных школ, готовящих пополнение для Оксбриджа, Маргарет почти никого не знала и держалась особняком. Трудно сходящаяся с людьми, неловкая и теряющаяся в обществе мужчин, она стала мишенью для насмешек сокурсниц. Ее упоминания о «папочке-мэре» не помогали делу. Равно как и ее откровенные признания, что она намерена многого достигнуть в жизни. Честолюбие ее было безгранично; ее откровенность — наивна. Акклиматизироваться в Оксфорде помогло ей участие в мероприятиях военного времени. Война, занявшая центральное место в жизни нации, отбрасывала постоянную тень и на Оксфорд. Шесть членов оксфордской восьмерки, участвовавшей в «Гребных гонках» 1939 года — традиционном соревновании по гребле между Оксфордским и Кембриджским университетами, — погибли на войне. Ни одной бомбы не упало на Оксфорд. Некоторые историки объясняют это тем, что Гитлер планировал разместить в городе свою оккупационную штаб-квартиру и предназначаемый под его ставку университет якобы должен был находиться в готовности принять его в любое время. Самервилл преобразился. Вокруг главных входов колледжа соорудили защитные стены от взрывной волны. Установили две огромные цистерны с водой для тушения пожаров. Участвуя в кампании «Копать ради победы», студентки вскопали под посадки газон четырехугольного двора. Маргарет дежурила на сторожевом посту пожарной команды и работала в местной солдатской столовой-клубе, разнося по столам кофе и печенье. Оксфорд, как и вся страна, терпел в годы войны тяготы и лишения. Не хватало денег на поддержание физических сил, но куда хуже было то, что не хватало учебников. По утрам к дверям читальных залов, открывавшихся в девять утра, выстраивались длинные очереди; через пять минут после открытия все места внутри уже бывали заняты. Потрепанные старые учебники нечем было заменить, а новые если и появлялись, их моментально расхватывали. Когда вступили в действие меры по экономии топлива и топить почти перестали, студенты сидели на лекциях в пальто.