Маргарита едет к морю

Маргарита, как зачарованный лунатик, обернулась на этот свет и, не слыша окликов Валерки, вошла в зал. Сделала несколько шагов в сторону страшной медсестры и очнулась от морока только в тот момент, когда та медленно подняла голову и уставилась на девочку черными провалами глаз. Марго попятилась, едва не споткнулась – хорошо, подбежавший Валерка подхватил ее под руку и потащил прочь. В коридоре они побежали. Обернувшись, девочка увидела, как мумия медленно встает из-за стола.

– Сюда. – Мальчик свернул в узкий боковой проход, бежать по которому было значительно труднее, но, похоже, никто за ними и не гнался.

– Здесь такое бывает, – извиняющимся голосом пояснил Марго ее проводник. – Осторожнее! – Впереди, с правой стороны, снова забрезжил слабый голубой свет. – От меня не отходи!

То, что девочка увидела дальше, заставило ее подумать: «Все компьютерные игры полная ерунда, с реальными подземельями им никогда не сравняться». Хотя, конечно, никто не гарантировал, что открывшаяся перед ней зловещая картина настоящая, а не призрачная. Уж слишком нереально выглядел штабель ящиков со снарядами, теряющийся в темноте под сводами зала. На полу лежали рогатые водные мины, а у стены стояло полутораметровое зубчатое колесо.

Валерка не давал Маргарите рассмотреть все это богатство внимательно. Он шел молча и быстро, девочка с трудом поспевала за ним. Порой чувство, что она находится внутри компьютерной игры, гораздо более крутой, чем «Wolfenstein», неимоверно усиливалось. Вот только в игре движение сопровождала тревожная музыка, а здесь ей мерещились чужие шаги. Будто кто-то невидимый упорно преследовал их. Марго то и дело нервно оглядывалась, пока Валерка, не оборачиваясь, снова не предупредил: «Не обращай внимания, тут такое эхо».

Остановились они только в этой комнате. И вот здесь, сидя на кровати без матраса и даже не замечая, как впиваются в тело пружины голой сетки, девочка успела услышать начало удивительной истории.

Глава шестнадцатая

Первая часть рассказа Валерки: лавка газированной воды и «шампанский» взрыв

Валерка порой говорил очень сбивчиво, особенно вначале. Он сказал, что не может толком понять, кто он и откуда. Выходило, что живет, или «дислоцируется», Валерка сейчас здесь, в горе. Чаще всего в этой самой комнате, хотя Марго не заметила никаких вещей, обычно сопутствующих человеческому жилью. Ни плитки или очага, ни посуды, ни подстилок-спальников для ночлега.

– Наверное, я наполовину потерял память, – говорил Валерка, – что-то помню ярко, что-то совсем не могу объяснить. Но иногда бывают периоды долгих провалов, будто кто-то выключает мое сознание, и я не существую. И когда я ОТТУДА возвращаюсь, то твердо знаю: не только мне – всем-всем тем, кто на поверхности, в том числе тебе, твоим друзьям, угрожает какая-то страшная опасность. Я с ней как-то связан, я могу ее предотвратить, но только если пойму или вспомню. И еще я чувствую, что без помощи мне не обойтись. Кое-что я уже успел показать тебе: помнишь те картинки про войну? Почему-то я больше помню страшного, чем хорошего.

– Давай, – сказала Маргарита, – ты сначала расскажешь мне все хорошее, что помнишь.

Сочувствие к Валерке переполняло ее душу, и она вовсе не спрашивала себя – а что, собственно, происходит? Как она может беседовать с мальчиком, который УЖЕ БЫЛ в Великую Отечественную? Такую давнишнюю, что они только в школе ее и проходили? И бабушки тогда еще не было, и Че, и Георгия (мысль о том, что они волнуются, по-прежнему не приходила Маргарите в голову, настолько она была поглощена происходящим).

Хорошего Валерка помнил немного. И все оно осталось во времени «до войны». Даже какое-то подобие улыбки появилось на его бледном лице, когда он рассказывал, как они с мамой гуляли теплыми вечерами по Большой Морской улице и Примбулю (Приморскому бульвару). Мама еще не работала медсестрой в пещерном госпитале, а сидела в белой косынке в регистратуре городской поликлиники. По бульвару шли нарядные люди. Ветерок, точно на пробу (смеялась мама), по очереди приносил разные запахи: то крепкий дух копченой рыбы, то водорослей в черте прибоя, то смолы или цветущей акации. На маму поглядывали молоденькие офицеры в парадной форме. Один даже купил ему, Валерке, большого красного петушка на палочке (тут Маргарита машинально похлопала по боку свой рюкзачок, где в кармашке на этот раз припрятала и петушка, и шарик на резинке).