Маргарита Наваррская

- О, милая Маргарита, - пылко прошептал Филипп, привлекая ее к себе. - Если сам Всевышний не устоял перед Девой Марией, то где уж мне, грешному. Ты так изумительна, что я...

Она запечатала его губы долгим и нежным поцелуем.

- Змея-искусительница! - сказал он, переведя дыхание. - Твоя рубашка сводит меня с ума.

- Так ты не отрицаешь существование змея-искусителя?

- Теперь я убедился, что ОНА есть.

- Значит, ты любишь меня? - проворковала Маргарита.

- Да, люблю.

- Сильно любишь?

- Безумно люблю.

- Меня одну любишь?

- Ну, нет! - возмутился Филипп. - Это уж слишком.

В ответ Маргарита влепила ему пощечину.

- Да ты просто негодяй! Тупое, самодовольное ничтожество!

Филипп был немало удивлен таким взрывом искреннего негодования.

- Это почему?

- Да потому что Я люблю тебя, неблагодарный! - не выдержав, яростно вскричала Маргарита. - Только тебя! Одного тебя!

"А ведь это похоже на правду!" - в упоении подумал Филипп и вместо ответа сорвал с нее рубашку.

- Но она же сводит тебя с ума, - заметила Маргарита. Они были одного роста и ее быстрое дыхание обжигало его лицо.

- От твоего восхитительного тела я дурею еще больше, милочка. - Он склонил голову и игриво схватил зубами ее плечо. - Сладкая ты моя! Сейчас я тебя съем.

- Съешь? - томно улыбнулась она.

- Ну, если не съем, то уж наверняка зацелую.

- Давай, давай! Целуй меня, милый, целуй поскорее... побольше! Я так люблю тебя, я так хочу тебя. О, как я хочу тебя! Я дурная, Господи, я влюбилась! - С этими словами Маргарита повалилась на кровать, увлекая за собой Филиппа.

"Вот ты даешь, Господи! - подумал он. - Она влюбилась..."

Это была последняя более или менее трезвая мысль Филиппа, после чего страсть поглотила его целиком.

6. В ТИХОМ ОМУТЕ

Лишь через полчаса после ухода Филиппа Габриель, наконец, решился продолжить свой путь. За это время он ничуть не успокоился, напротив - еще больше возбудился и порядком растрепал свои волосы и одежду, когда исступленно метался по галерее, обуреваемый самыми противоречивыми чувствами.

На этаже было темно, хоть глаз выколи, поэтому Габриель извлек из кармана огарок свечи и зажег ее от огнива. Затем, следуя указаниям д'Обиака, подслушавшего их из разговора Филиппа с Матильдой, он пересек из конца в конец длинный коридор и очутился в начале другого, по обе стороны которого через каждый семь-восемь шагов выстроили в два ровных ряда двери, ведущие в комнаты фрейлин.

Габриель отсчитал пятую дверь слева. К ее ручке была привязана бантиком красная лента для волос - условный знак на тот случай, если Филипп что-то напутает. Эта трогательная подробность лишь усилила раздражение несчастного влюбленного.

- Вот бесстыжая! - зло пробормотал он. - Вот развратница!..

Повинуясь внезапному порыву, Габриель поставил на пол свечу, дрожащими пальцами отвязал ленту и принялся покрывать ее жаркими поцелуями.

"Боже, да я спятил! - в отчаянии думал юноша, прижимаясь губами к тонкой полоске шелка, единственным достоинством которой было то, что она помнила запах кожи и волос его любимой девушки. - В самом деле спятил... Филипп был прав: не стоило мне сюда приходить. Зачем я здесь? На что я надеюсь?.."

Горестные размышления Габриеля прервали приглушенные голоса за дверью напротив. Он быстро сунул ленту в карман и пинком ноги погасил стоявший на полу огарок, однако скрыться не успел. В следующее мгновение дверь приоткрылась и в коридор выскользнул Симон де Бигор с зажженной свечой в руке.

- Габриель! - изумленно воскликнул он. - Ты? Вот так сюрприз!

- Ради Бога, потише! - сквозь зубы прошипел Габриель. - Зачем кричать? Пойдем, скорее!

Он схватил растерянного Симона за локоть и силой увлек его за собой.

- Что случилось, друг. Почему...

- Да помолчи ты, дубина!

Свернув за угол, Габриель остановился и лишь тогда отпустил руку Симона.

- Что это с тобой? - в недоумении спросил тот. - Какого черта...

- А ты какого черта? Разорался, как на площади. Неровен час, девчонки всполошатся и вызовут стражу.

Симон хмыкнул.

- Пожалуй, ты прав. Это я сглупил - незачем было кричать. Но представь мое удивление, когда я увидел тебя... - Вдруг глаза его округлились. - Батюшки! Так ты был у Матильды?

Краска бросилась Габриелю в лицо.

- Нет, не был, - сипло ответил он. - Ни у кого я не был.

- А почему же ты здесь?

- Ну... Собственно... Я только иду к ней.

- Да? - с сомнением произнес Симон. - Только идешь? В эту-то пору? Брось дурить, друг. Придумай что-нибудь поубедительнее.

- А я не дурю. Я говорю то, что есть на самом деле, и не собираюсь ничего придумывать.