Маргаритки на ветру

– Я сначала загляну на «Дубль Б», может, он занимается домашними делами, если Билли там нет, заеду к Причардам и Брейди. Ты не успеешь оглянуться, как мы уже вернемся.

– К тому времени я приготовлю праздничный ужин, возможно, мальчику будет легче тогда принять новость, что у вас в доме поселится гостья.

– Не просто гостья, его новая мать. – Вольф крепко обнял Ребекку – какие же у него сильные руки! – и добавил, зарывшись лицом в душистое облако ее волос: – Настоящая мать, какой никогда бы не получилось из его родной мамаши. Парню здорово повезло, нам обоим повезло. И мы, мисс Ролингс, поскорее оформим наши отношения по всем правилам, сразу же как только у вас будет лучшее подвенечное платье, о котором вы только могли мечтать.

– Я бы с радостью венчалась и в этом, – заверила Ребекка, указывая на изрядно помятые блузку и шерстяную юбку. – Но раз уж ты об этом заговорил, я случайно увидела в почтовом каталоге Коппеля великолепный атлас розовато-лилового оттенка, и если… – Не договорив, она радостно бросилась ему на шею: – Ах, Вольф, я так счастлива, так счастлива!

Раньше она не смела и мечтать о таком счастье, никогда еще мысль поселиться в одном городе с единственным мужчиной и его маленьким сыном не казалась ей столь заманчивой.

– Знаешь, в детстве, – начала Ребекка, – я все время переезжала с места на место. Когда приходила пора садиться в седло, чтобы воровать, убегать и прятаться в новом месте, Бэр говорил, что я как маргаритка, выносливый дикий цветок – его вырывает из земли и уносит ветром неизвестно куда. «Посмотрим, Реб, куда тебя на этот раз занесет ветром», – обычно приговаривал он, сажая меня в седло. Бэр считал признаком силы и особым достоинством человека способность отдаться на волю ветра, лететь, куда тебя понесет, нигде не пуская корней, никогда не привязываясь к одному месту и не опускаясь до обыкновенной жизни. Но теперь я понимаю, что в этом он ошибался, как ошибался и во многом другом, – тихо сказала Ребекка, нежно обхватывая ладонями лицо Вольфа. – Я хочу пустить корни здесь, в Паудер-Крике, хочу, чтобы моя жизнь была прочно связана с твоей жизнью и жизнью Билли. Я больше не хочу, чтобы ветер носил меня по свету, мне больше не нужна такая «свобода».

– Не волнуйся, тебе это уже не грозит, я никуда тебя не отпущу, – твердо ответил Вольф, еще крепче обнимая ее. – Ты мне слишком дорога.

Они слились в долгом страстном поцелуе. Наконец, вспомнив про Билли, Ребекка со смехом оттолкнула Вольфа.

– Поезжай за сыном и скорее возвращайся, – напутствовала она. – Скажи Билли, что я собираюсь испечь его любимое сырное печенье.

Ребекка проводила Вольфа и смотрела ему вслед, пока он не скрылся за гребнем холма, потом вернулась в дом и занялась ужином. Тихонько напевая, она замесила некрутое тесто из муки, молока и масла. Пока печенье будет сидеть в духовке, можно приготовить куриные клецки…

Дверь в кухню отворилась.

– Вольф? – удивленно спросила Ребекка.

Сердце, радостно подпрыгнувшее в груди, казалось, совсем перестало биться, когда она повернулась и увидела вошедшего.

– Привет, Реб, – с ухмылкой протянул Нил Стоунер, окидывая ее плотоядным взглядом из-под пыльного черного стетсона. – Чего это ты удивляешься? Могла бы догадаться, что рано или поздно я здесь объявлюсь. Я всегда прихожу за тем, чего хочу, помнишь?

Ребекка быстро нагнулась за пистолетом, спрятанным в ботинке, но не успела пустить его в ход. Нил Стоунер бросился на ее, схватил «дерринджер» за ствол и без труда вырвал у нее из рук.

– Он тебе не понадобится, – рявкнул бандит, уже не пытаясь сохранить показное дружелюбие. Его животная сущность вырвалась наружу, когда он прыгнул на Ребекку.

Сунув пистолет в карман, Стоунер зловеще расхохотался и, схватив Ребекку за руки, прижал их к бокам так, что она не смогла пошевелиться. Он наклонился к ней и прошептал, дыша ей в самое ухо: – Давай-ка, Реб, заглянем в конюшню, я хочу тебе кое-что показать, ты просто обязана это увидеть.

Она с ужасом пыталась вырваться, но нечего было и думать тягаться со Стоунером. Обхватив ее за шею, бандит сдавил ей горло, и у Ребекки перед глазами поплыли красные точки. Затем он выволок ее на крыльцо и потащил через двор к конюшне.

В конюшне было темно, Ребекке понадобилось несколько секунд, чтобы глаза привыкли к темноте. Внезапно Стоунер толкнул ее в стог сена. Послышалось испуганное ржание лошадей.

Бандит чиркнул спичкой и зажег фонарь. В тусклом свете Ребекка увидела, что Стоунер с кривой усмешкой стоит в нескольких футах от нее. Когда он поставил фонарь и шагнул вперед, Ребекка отпрянула, но тут же была схвачена за руку, и чем отчаяннее пыталась вырваться, тем сильнее бандит выкручивал ей руку.

– Погляди, Реб, ты не одна. Поздоровайся с ребенком.

Оглядевшись, она увидела Билли, лежавшего в пустом стойле. Мальчика связали толстой веревкой, рот плотно затянули шелковым шейным платком. В его больших серых глазах застыли страх и безнадежность.

– Билли!