Маргелов

Восемь часов бойцы работали в поле и на фермах, два часа занимались боевой учебой. В 1933 году дивизия поставила государству сотни тысяч пудов хлеба, большое количество помидоров, капусты, картофеля, арбузов, других овощей. Развивались пасеки, деревообрабатывающие цеха по производству пиломатериалов. Все это вполне отвечало требованиям политического момента и в какой-то мере сглаживало социальную напряженность в обществе. Но армия разлагалась. Солдаты жили в деревнях как вольнопо-селенцы, многие завели семьи. Дисциплины не понимали и не знали. Оружием не владели. Только события у озера Хасан и на реке Халхин-Гол встряхнули Верховное командование и заставили взглянуть на войска глазами военных. За неудачи Хасанской операции маршал В. К. Блюхер был отстранен от командования войсками Дальневосточного краснознаменного фронта, а вскоре арестован. На командование 1-й и 2-й отдельными краснознаменными армиями на Дальний Восток прибыли комкоры Г. М. Штерн и И. С. Конев. Они быстро навели порядок в войсках.

Война потребовала новых и новых дивизий. Ставка вынуждена была бросать их в топку сражений, чтобы остановить движение немецких войск вглубь страны и стабилизировать фронт. Уже 28 июня 1941 года дивизия погрузилась в эшелоны и отправилась на запад. В бой вступила на Валдае как 107-я танковая. Дралась под Белым, Крапивней и Бату-рином, отходя с боями по смоленским землям к Подмосковью. Одним из полков командовал полковник П. Г. Чанчи-бадзе. В бою на реке Вотря его полк, действуя на главном направлении, уничтожил 28 танков, 22 орудия, 34 миномета, 45 автомашин, 42 станковых пулемета и до двух тысяч солдат и офицеров противника. В дни битвы за Москву дивизия входила в состав 16-й армии генерала К. К. Рокоссовского и дралась на Волоколамском направлении. Вместе с войсками Западного фронта участвовала в контрнаступлении под Москвой, первой вошла в Волоколамск. В январе 1942 года преобразована во 2-ю гвардейскую мотострелковую с вручением гвардейского знамени. До октября входила в состав ЗО-й армии Калининского фронта. В августе — сентябре дралась на северо-восточной окраине Ржева, очищая от противника дом за домом. В октябре преобразована в 49-ю гвардейскую механизированную дивизию и передана 13-му гвардейскому стрелковому корпусу 2-й гвардейской армии. В боях под Москвой дивизией командовал тот же генерал Чанчибадзе.

Они с Маргеловым были во многом похожи — энергичные, волевые, порывистые. И не зря во время очередной стычки генерал сказал полковнику:

— Будэшь командовать дывызией!

Обе дивизии, 3-я и 49-я, в боях часто действовали рядом, плечом к плечу. Вместе, как вкопанные, как смертники, стояли на рубеже между Васильевкой и хутором Капкинским на реке Мышковой. Обе имели в тех боях большие потери, но обе не пропустили через свои позиции ни одного танка, ни одного солдата армейской группы «Гот». В сорок первом за спиной у дивизии была Москва, в сорок втором — Сталинград.

После того как генерала Чанчибадзе назначили командиром корпуса, 49-ю гвардейскую дивизию принял генерал Д. П. Подшивайлов[14]. Маргелову не раз приходилось увязывать с Денисом Протасовичем совместные действия, прикрытие стыков флангов. О характере и стиле руководства дивизией в какой-то мере свидетельствуют воспоминания ветерана 151-й стрелковой дивизии Ивана Ильича Полищука: «17 июля 1943 года с целью отвлечения немецких сил с Курской дуги в наступление перешли войска Южного и Юго-Западного фронтов. Нашей дивизии предстояло форсировать Миус и овладеть высотой Черный Ворон. Перед наступлением комдив генерал-майор Подшивайлов, отличавшийся сквернословием, собрав в глубокой балке комсостав дивизии, стал раздавать приказы командирам частей, используя большой набор “крепких” слов, среди которых упоминания божьей матери были не самыми грязными. А в ходе начавшегося сражения от его “руководящей” матерщины теряли дар речи не только телефонистки, но и пожилые телефонисты. Комдив покрывал матом всех командиров полков и комбатов, но высоту мы так и не взяли, хотя соседи успешно продвигались вперед».

Не зря я процитировал Ивана Ильича Полищука. Дело в том, что и Маргелов был знатным матерщинником. Однако никто из знавших Василия Филипповича не сказал, что его фразеология была грязной. Матерился он всегда и везде, но выражался артистично. Поэтому когда в штабе 49-й гвардейской дивизии появился полковник Маргелов, телефонисты, а особенно телефонистки вздохнули с облегчением. А о случаях неуставных устных приказов и об экзотических диалогах комдива рассказывали как о курьезах, похожих на анекдоты.

* * *