Маргиналы в советском социуме. 1930-е — середина 1950-х годов

На территории Западной Украины эта депортация началась 22 мая, в Молдавии (с Черновицкой и Измаильской областями УССР) — в ночь на 13 июня, в Западной Белоруссии — в ночь на 20 июня 1941 г.[848] Операция по выселению «антисоветского и социально-чуждого элемента» из Прибалтийских республик началась 13 июня 1941 г. Непосредственно аресты начались рано утром 14 июня. Утром 13 июня парторгам, комсоргам, председателям волисполкомов и другим должностным партийным работникам были разосланы телефонограммы с указанием явиться вечером того же дня в означенное место. Собравшиеся были разделены на «четверки» для непосредственного проведения арестов. «Четверкой» руководил работник госбезопасности, кроме него и штатских, в группу входил и кто-нибудь из военных. Для организации акции на местах были созданы традиционные «тройки». На республиканском уровне операцией также руководили «тройки», в которые входили наркомы госбезопасности и наркомы внутренних дел республик, первые секретари республиканских компартий[849]. В масштабах СССР проведение депортации было возложено на заместителя наркома внутренних дел В. В. Чернышова и начальника ГУЛАГ НКВД СССР В. Г. Наседкина[850].

Одновременно во все населенные пункты, где должна была проводиться операция, с 13 июня начали стягиваться автотранспорт, гужевые подводы, вагоны. Депортируемым сообщали, что органами НКВД они переселяются в отдаленные районы СССР. Причем были случаи, когда ордер был только на арест главы семьи, а уже во время ареста в него вписывались родственники, нередко ордеров не было вообще. В «Инструкции начальникам эшелонов по сопровождению заключенных из Прибалтики» оговаривалось, что именно можно взять с собой. Этот список ничем не отличался от приведенного выше, содержащегося в «Инструкции о порядке переселения польских осадников из Западных регионов УССР и БССР». Только, в отличие от поляков, ссыльнопоселенцам разрешалось взять с собой не более 100 кг вещей[851].

Все высылаемые были поделены на две группы — «А» и «В». В группу «А» включались все «главы семей», в группу «В» — «члены семей». Группа «А» обыскивалась работниками НКГБ после посадки в вагоны, группа «В» принималась начальниками эшелонов без обыска по именному списку. Это правило действовало и на станциях первичной погрузки, и на станциях концентрации заключенных[852]. Каждый эшелон группы «А» сопровождал конвой в составе 65 чел., группы «В» — 29 чел. Кроме того, в каждом эшелоне был санитарный вагон, в котором работали врач и фельдшер[853].

В «Плане мероприятий…» оговаривалось, что учет, режим, питание, оперативное обслуживание «глав семей» возлагается на УНКВД по делам военнопленных, особые отделы лагерей и управления НКГБ по территориальности. А «члены семей», или «ссыльнопоселенцы» передавались под надзор ОТСП НКВД СССР, НКВД и УНКВД по территориальности и 1-е спецотделы НКВД и УНКВД[854].

Записка за подписью В. В. Чернышова, в которой указывались основные принципы расселения ссыльнопоселенцев, была разослана начальникам УНКВД 6 июня. Согласно ей депортированных следовало передавать в ведение лесных предприятий, чтобы последние занимались их жилищно-бытовым устройством[855]. 12 июня 1941 г. в места планируемого расселения ссыльных было отправлено другое указание В. В. Чернышова, являвшееся стандартным для всех областей, менялись лишь численность и место высылки. В Новосибирскую обл., в частности, был передан следующий текст: «Пятнадцатого июня вашу область направляются ссыльнопоселенцы из Эстонской ССР в количестве 9115 человек 48 часов сообщите станции разгрузки, районы поселения. Потребные средства перевозку, питание до мест расселения»[856]. Питание депортированных в пути следования требовалось организовывать «через железнодорожные буфеты… из расчета 3-х рублей в день, включая 600 граммов хлеба на 1 человека»[857], что несколько меньше, чем в случае переселения польских граждан из западных областей Украины и Белоруссии, к тому же этот пункт не всегда выполнялся. Воду и пищу на станциях получали «старосты», выбранные в каждом вагоне из числа этапируемых. Во время пути с эшелона снимали больных и умерших, которые передавались в соответствующие больничные ведомства. При этом потери в пути, судя по официальным эшелонным данным, сравнительно невысоки[858].