Марго

Не было больше преград для моей карьеры. Откачали меня. Дом закрыли, ликвидировали, всех его жителей передали под наблюдение психологов. Это было где-то в поле, на пустыре, in the middle of nowhere[85], но перед ним стояли толпы, как на стадионе перед решающим матчем. Подъехала за мной тачка, новенькая, только из салона, я приспустил стекло, и они все вкладывали персты свои в разверзшееся пространство, дабы прикоснуться ко мне. Не is alive[86]! Жив их любимый Вальдек Мандаринка, а в Интернете написали, что умер, что он гей и из-за любви к какому-то там Петреку вскрыл себе вены. На Пудельке[87] дали опровержение. Охранники стерегли, чтобы меня толпа не растерзала, а шофер Крушина все давил на клаксон, чтобы дали проехать. Толпа не желала расступаться, как это в свое время сделало Красное море, а наше море замерзло, и мы попали в ледовый плен.

Глава пятая: интриги и новые замыслы

Ладно. Теперь самое время закурить и как можно быстрее обдумать, как все это использовать, чтобы не просыпалось песком сквозь пальцы, чтобы пар не ушел в свисток. Петь — не петь, это уже вопрос не первостепенной важности, хороший импресарио как-нибудь все устроит, но прежде всего у меня самого что-то должно постоянно происходить. Я должен или разводиться, или сходиться, или оставаться геем, или умирать. Такого шума, как в эти три дня, мне хватит, и если в эти три дня, да под этот шумок я не сделаю собственную программу на телевидении или не запою, то потом будет совсем трудно. Поэтому я и сказал шоферу: в Варшаву, в «Между Нами», улица Брацка. Вся рука в бинтах, на которые я разные рекламы понавешал, потому что с самого утра мне звонили и к размещению рекламы на медийной руке склоняли, например, логотип «Nike’a», за что пообещали кроссовки, массу других приятных вещей, ну и бабло. Я рукав куртки подвернул, вхожу в «Между». Достаю мобилу, календарь и жду звонка от импресарио. Наконец он позвонил, приехал на такси, и мы сразу решаем, что надо ковать железо пока горячо. И тут все закрутилось!

Я сразу выступил в рекламе нержавеющих ножей в плане, что если чего себе вскрывать-резать, то уж лучше этими ножами, такие они острые. Потом мы поехали на одну такую фирму по вопросу собственного ток-шоу. Потом на пресс-конференцию. Потом — к мэйджорсам[88] на подписание договора по вопросу диска «I can’t dance». Потом на обед в суши-бар «Рисовые Поля», где мной, не умеющим есть палочками, все восхищались: ах, какой милашка органичненький, рыбу ловит, а есть ее не умеет, ну просто остановкер прямо с остановки! А Лещинский мне предложил мороженое из зеленого чая и японское сливовое вино. И тогда я понял, что шампанское из «Лидля» отодвигается в неопределенное будущее.

Глава шестая: эксклюзивная сессия для журнала «Viva!»

Сразу сессия для «Viva!», должны были снимать на остановке, у меня дома. Боже мой! В такой грязи! Я объясняю этой милой женщине, что живу я далеко, что у меня беспорядок, а здесь — высший свет, на соседней странице будет материал о квартире известной модели. Мой быт для показа не годится. Нет, ничего, щебечет она в трубку, поскольку мы нашли самые модные лофты. Лифты? Лофты, это такие оставшиеся после фабрик здания, которые теперь переделывают в модные галереи искусства. Яга Хупало & Томас Вольфф устроили там парикмахерский салон, то на Бураковской, на бывшей кружевной фабрике нашли для меня пустой зал с ржавыми лампами дневного света и обшарпанной кушеткой на колесиках. Я? Да ни за что! Что люди скажут? Что я в больнице живу? Рафал Милях приедет, поснимает, он тоже по-силезски говорит, и вы обязательно найдете с ним общий язык, тем временем в «Между Нами» будет совещание по вопросам костюма и прически. Да, да, вы правы, волосы — самое важное. А мы это, пане Вальдечку, прекрасно знаем, сами это и придумали задолго до вас. Томас Вольфф милейший человек, и такую очаровашку сделает из вашей головки, пальчики оближешь. Потом мы прошвырнулись по разным дорогим шоу-румам (те же магазины, только получше) на Гроховскую, посреди пражской[89] грязи эти магазины получше вырастают, как фиалки на, с позволения сказать, говне, но и они надавали напрокат разных вещей, «DeSquarted» и так далее. Потом в «Сефору» — подбирать к цвету моего лица цвет подкладки, чтобы гармонировало. Потом со стилистками снова на кофе, и всегда — в «Между Нами».

Легко сказать, но пусть тот, кто не знает Варшавы, попадет на Бураковскую, на кружевную фабрику, если даже таксист не знал, где это. Скажу прямо: разочаровало меня это место. Какое-то занюханное, пролетарское. Для меня трэнди это вовсе не когда с потолка свисает голая лампочка, тем более дневного света. Должно быть по крайней мере как в дискотеке «Замковая» в Сувалках, где волшебное настроение создают красные огоньки, где висят картины в золотых рамах… В парикмахерской «Парикмахерская» в Сувалках все покрашено, побелено, а лампочка — под абажуром, красиво. А тут написали «туалет гигиенический», ну кто так пишет?