Марьград (СИ)

Глава 6. Сухой сочельник. 05.06.49, суббота

Все-таки хорошо, когда не полный штиль и не большая волна внахлест, а легкое такое покачивание. Лежишь на нем расслабленно метрах в двухстах от берега… самое начало лета, но Залив мелкий, водичка в меру теплая… солнце к горизонту клонится, это вон там, если голову повернуть налево. А если направо повернуть — вдалеке лодочку видно, рыбачит человек. И Город в той же стороне. И Завод. А если в воде как бы встать, вертикально чтобы, то можно зачерпнуть в ладони, поднести к глазам поближе, присмотреться внимательно: сколько живности, мама дорогая! То ли крохотные, еле различишь, моллюски какие-то, то ли вообще планктон… Кишмя кишит! Бульон питательный, восхитился Игорь. Скаламбурил: заливнoе.

Душ потребуется тщательный, подумал он, направляясь к берегу. Не тащить же эту микрофауну завтра с собой на Завод. Оно конечно, голова обрита наголо, да ведь на теле-руках-ногах волос растет как рос: чай не женщина, чтобы брить, и не этот, как его, не будь назван, тьфу.

Шутки-шутки, дурацкие причем. От нервов, что ли? Может, и от нервов, хотя вроде и спокоен внутренне.

Коммодор лежал на песке, кемарил. Игорь старался подплывать бесшумно и выходить из воды тоже бесшумно, но тот услышал, открыл глаза, рывком сел, ноги скрестил по-турецки… или, улыбнулся Игорь, это у них тут тоже по-гречески называется?

Коммодор… надо же, слух какой… а ведь семьдесят четыре ему, оказывается. В неплохой форме мужик для своих лет. Даже в отличной. И сам по себе мужик отличный. Можно даже гордиться, что стали настоящими товарищами… да что там — друзьями стали. Отношения как бы на равных, невзирая на разницу в целое поколение.

— Заценил я тебя, — сказал Коммодор. — Кондиции что надо. Были на боках нетрудовые накопления, да все сплыли. Не зря тут околачивался.

— Угу, — откликнулся Игорь.

— И, смотрю, планы объекта вызубрил. Правильно, а то там-то что понадобится — вот листать синьки эти… И снаряжение все освоил. Орел! Какое оружие брать решил?

— Никакого, — ответил Игорь, тоже садясь. — Нутром чую, ни к чему оно.

— Ну, чуешь так чуешь, — согласился Коммодор.

Посидели молча. Потом Игорь сказал:

— Вопрос есть к тебе, Коммодор Сережа. Деликатный.

— Спрашивай, Маньяк Игорюха. Эй, да не морщи фейс, уже подначить нельзя! Маньяк Игорь. Ха. Так нормально? Спрашивай.

— Почему ты, Сережа, плаваешь, как бы сказать, неважно? Говорил же — флотский?

— Мое дело было, Игорь, не самому не тонуть, а чтобы кораблик мой не тонул! Вот он и не тонул! Ни разу! И я с ним заодно… Все, больше нет вопросов?

Игорь повернул к нему голову, промолчал.

— Ага, — вздохнул Коммодор. — Чую, есть вопросы. Типа рассказать о себе. Как тут очутился и все такое. Угадал?

— Угадал.

— А это, может, гостайна!

— Да ладно тебе… Я завтра ухожу, и когда вернусь — кто знает.

Коммодор процитировал:

— Может, меня даже наградят.

— Посмертно, — закончил цитату Игорь. И добавил: — Знатоки мы с тобой кинематографа, только шутить так не надо. Накаркаем еще. Вернуться я твердо намерен, ну а ты… не хочешь, нельзя — не рассказывай.

— Все-таки нервяк у тебя имеет место, — заметил Коммодор. — Внешне нет, а изнутри поколачивает.

— Потряхивает, угу, — хмыкнул Игорь.

— Потрахивает, — подыграл Коммодор. — Поди, Батьку помнишь? Уговорил, расскажу. У тебя с собой выпить есть?

— Нет. Сегодня день сухой. Завтра, перед уходом, глотнем. И Пушкина юбилей отметим.

— А нынче, стало быть, сухой сочельник. Добро. Тогда хоть закури, вдохну я дыма твоего разок-другой. Ну, значит так. Дальше докладываю. По службе я тоже не тонул. Дорос до кап-три. Тут — ковид, помнишь заразу? Прихватило меня жестко. Госпиталь, то-се. Вылечился. Физически здоров чище быка. Только память потерял. Не всю, само собой, но с такими дырами в башке командовать людьми никак нельзя. Сызнова госпиталь, тесты всякие, упражнения, реабилитация. Втихаря, бывало, Господу молился. И Заступнице Пресветлой. Вернулась память, вся, без пробелов, чуешь?

— Не напрасно молился…

— Не напрасно. Но, видать, другие на меня были планы у небесного командования. Язва открылась. Да такая, что комиссовали без разговоров. Ну как, в запас запилили. Заодно кавторанга дали. В третий раз госпиталь, потом санаторий профильный, наш тоже, военный.

— Это где все происходило?

— В Крыму. Ну вот, язва вроде как зарубцевалась. Режим, конечно, то да се, здоровый образ жизни. Комиссия сызнова: годен к действительной. Но все одно — в запасе. Я уж и рапортa строчил — без мазы, так и оставили. А жить-то надо или как? Мне ж тогда не шибко больше было, чем тебе сейчас. Короче, вернулся я в этот Город, — Коммодор махнул рукой. — Я ж тутошний по рождению. Квартирка от родителей, Царство им Небесное, осталась. Все свое, все родное, хоть и посеченное, побитое. Нынче-то вон оно какое, новенькое да цветущее, слава те Господи годы нестабильности позади. А тогда…

Он глухо выругался, грязно и витиевато.