Марьград (СИ)

Но нет, все восстановилось. Должно быть, нервы шалят. У девчонок свои для мандража основания, понятные; у нее свои, труднообъяснимые; а проявления схожи. С нервами побережнее бы… я постараюсь, пообещала себе Марина. И не одной себе пообещала — маме тоже. И тому, кого ждет.

Решила побыть немного в дальней оранжерее. Там, действительно, воздух хорош, сладостью веет, и притом пряным чем-то, и порой легкий ветерок проплывает. И планировка — как нигде больше: стены отделаны чем-то пористым, и плавно изгибаются, что по горизонтали, что по вертикали, и сначала отдаляются друг от друга, потом сближаются, а под конец резко поворачивают, стремясь сомкнуться. Остается до их встречи пара шагов, и тут-то и беда: в этом промежутке ничего, кажется, нет, а на самом деле — тоже стена. Невидимая, даже для Свящённых непреодолимая, а за ней беззвучно манят, дразнятся недоступностью то аллея парка, то лесная опушка, всегда все осеннее, и небо светлое, облачка на нем, а то дождик моросит, и птички порхают и, наверное, щебечут, только не слышно же ничего… Вот отсюда нужно держаться подальше, потому что кого-то эта красота волшебная завораживает и умиротворяет, а ее, Марину, выводит из душевного равновесия, до буйного помешательства: близок локоть, да не укусишь, что ж за издевательство такое!

Правильно: успокоить нервы в оранжерее, только не у той стенки. А потом — наверх, в Бывшую Башню. Тянет туда в последние дни и, особенно, часы почему-то сильнее обычного. И, вроде бы, предчувствий никаких нет, но сама эта тяга и, собственно, сама эта нервозность повышенная, чуть ли не патологическая, — не признаки ли чего-то близящегося?

Марина попыталась профессионально оценить свое состояние — не сумела. И то верно: сказано же — medice, cura te ipsum! — да ведь разве возможно такое, чтобы врачу самому себя исцелить?

***

Подойдя к Бывшей Башне, решила вначале обогнуть ее — вспомнила, что намечала накромсать угощения для Веруни. Не забыть бы попросить дядю Сашу-На-Всё-Про-Всё, чтобы к следующему разу подточил ножницы по металлу, а то трудно стало резать… Приблизилась к стопке листового железа, посмотрела, застыла в изумлении. Верхний лист, который давеча полосовала, небрежно свисал на левую сторону, а из следующего, прежде целехонького, был вырезан немаленький прямоугольник. Да как аккуратно — точно по линеечке!

Кто-то здесь побывал, умелый и старательный. Дядя Саша? Он такой, да. Но на него не похоже, отрезает он всегда половину листа, а тут по-другому сделано. Или… Сердце опять пропустило один удар, затем дало два сокращения ускоренно. И успокоилось.

Возиться с железяками не стала — когда-нибудь потом, сейчас настроение не то. Вернулась ко входу, чуть пригнулась, вошла. Внимательнейшим образом осмотрела все, только что не обнюхала. Ничего нового, ничего подозрительного не обнаружила. Приказала себе не вибрировать, а при случае спросить у дяди Саши. Отметила: самочувствие нормальное. Абсолютно. Даже волнения никакого нет. И прекрасно.

Но вдоволь полюбоваться звездами на этот раз не довелось. Минуточек пять, не больше — и опять вызов, опять сестрица-подружка Ольга-Олюшка:

— Маришка! Да что ж такое, как ты позарез нужна, так тебя нет! Снова на нулевой унесло? Снимайся, дуй в сектор «раз-раз», там Местная в обмороке, если не хуже! Клавуней звать ее. Мальчонка-гонец тебя встретит у входа в сектор, проводит к отсеку. Хотя там, наверняка, уже толпа собралась, глазеют. Но все равно встретит.

— Стоп, Ольчик! — крикнула Марина в связную коробочку. — Мне помощь может понадобиться, так что давай-ка тоже дуй, с мальчонкой вместе. Тебе и полезно, поассистируешь, опыта прибавится. И не у входа встретимся, там любопытных не оберешься, а на площади, на то она и Первых Встреч. Все, отбой.

— Раскомандовалась… — успела проворчать Ольга.

Ничего. Когда такое дело, врачея и командует. А кто ж еще?

До площади Марина добралась первой. Ждала, впрочем, недолго. Вот, прибыли эти двое. Ольга запыхалась, а мальчонка весь в ажиотаже, страха не проявляет, хотя по возрасту уже должен бы побаиваться муданок. «Вперед», — сказала ему Марина. А Ольге махнула — мол, замыкай процессию.

Втроем поспешили по коленчатому коридору-переулку; мальчишка норовил полететь во всю прыть, мельтешил своими кривульками так, что они едва не сливались в кажущуюся сплошную пелену. Приходилось прикрикивать, чтобы притормаживал, — здешние пацанчики в этом возрасте быстроногие, не угонишься.

Все равно двигались быстро, Ольга сзади даже покряхтывала-постанывала. Ничего-ничего.

***

Вот и сектор, вот и отсек нужный — его, и впрямь, разыскивать не пришлось бы: Местные, конечно же, толпились у оградки, глазели упоенно, толкались, не забывали переругиваться — кому-то обзор застили, кому-то ногу отдавили. Завидев прибывших, умолкли, расступились, потупились.