Марьград (СИ)

А мне, решил Игорь, сначала на «нуль», потом на прочие уровни, потом территорию обследовать. Если удача выпадет — натолкнусь, хотя бы на Сашу-Шушульку. А должна выпасть! До сих пор все было мимо да мимо, но вот, кажется, становится покучнее, а там, глядишь, и не промахнусь.

Стрелять так стрелять.

Глава 16. На-Всё-Про-Всё. Дата: неопределенность

В старых-престарых фильмах про войну бывают такие эпизоды: перед началом какой-нибудь важной операции — боевой ли, разведывательной, или, например, перед тем, как крикнуть: «От винта!» и улететь на решающее задание, — командир говорит: «Сверим часы, товарищи!»

Игорь вспомнил это — чисто схематично, — собираясь на уровень «нуль». Сверять часы ему было не с кем, но он все же сверил — с самим собой. Швейцарская механика показывала относительно точное марьградское время — половина седьмого (очевидно, вечера) с несколькими минутами. Решил оставить эти часы у Федюни: там, наверху, они опять пошли бы нормальным темпом, рассинхронизировались бы со здешним быстрым временем, высчитывай потом… Снял их — на запястье ощутилась непривычная пустота, — сунул в кармашек рюкзака.

На японском приборе было 12:38 десятого уже июня. Десятого! А по Москве, согласно подсчетам Игоря, только начинался вечер седьмого числа… Сплю тут какими-то урывками, подумал он, ем-пью когда попало… образ жизни веду нездоровый, поизносился за сутки с небольшим, ха-ха. Шутка, заверил он неведомого слушателя. Опять несмешная? Ну, чем богаты…

Переоделся в камуфляж, на пояс добавил миноискатель и второй фонарь. Вперед.

Зафиксировав знакомый щелчок, остановился на площадке перед ведущими наверх ступенями. Еще раз сверил часы — засек показания на правом запястье. Дисплей сообщил: десятое июня, 14:06. Секундочки сменяли одна другую степенно и правильно. Во всех отношениях по-московски, улыбнулся Игорь.

Поднялся на уровень «нуль». Ручной фонарь закрепил на поясе в боевом положении — лучом вперед. Включил его. Включил и налобник. Развернул миноискатель. Двинулся в непонятное пространство, шутовски названное кем-то слободкой. Кем-то… да наверняка все тот же Шушулька балуется…

На усеянном неопознаваемым хламом полу выбрал траекторию типа «волна»: к правой стене, потом по плавной дуге к левой, опять к правой, опять к левой… Казалось, так меньше шансов пропустить что-нибудь существенное. Оно, существенное, таки встретилось: минут через сорок пути пискнул миноискатель, и Игорь увидел слабо блеснувшую среди обломков тонюсенькую проволочку. Еще через полтора часа обнаружилась вторая, она оказалась надорванной. Никаких следов разрушительного взрыва не было — похоже, подтверждалась гипотеза об «импотенции» боеприпасов внутри периметра Завода. Но Игорь все равно похвалил себя за бдительность, а растяжки аккуратно обошел.

Время от времени он оборачивался; преодоленное пространство неумолимо окутывалось густым молочно-белым туманом. А то, что ждало впереди, вполне просматривалось, хотя и в полутьме. Только смотреть было до поры не на что: гладкие стены, гладкий потолок, не дающие света квадратные окошки — может, этот корпус находится внутри другого, более крупного? — вот же бред, — заваленный черт знает чем пол. И все это — сколько глаз хватало.

Пора смотреть настала на исходе четвертого часа пути, когда Игорь уже подумывал поворачивать обратно. Казалось, края этому убожеству не будет, и все сильнее раздражало ощущение бессмысленной ирреальности — за четыре часа он преодолел больше восьми километров по своей «волне», а по прямой, ну хорошо, пусть шесть; да не бывает таких заводских корпусов! И граница Завода, проклятая оболочка объекта 31, должна бы остаться уже далеко позади, а никаких признаков! Но впереди, наконец, появился свет.

Игорь пошел к нему, теперь по прямой, хотя по-прежнему предельно осторожно, контролируя каждый шаг. Утомительное занятие, а ничего не поделаешь.

Идти до цели пришлось еще минут сорок. Унылое пространство закончилось такой же унылой бетонной стеной, но в ней, посередине, красовалась мощная дверь, явно бронированная, почему-то зеленая, а в двери, на уровне глаз — маленькое, сантиметров тридцать на тридцать, окно, забранное частой решеткой из толстой арматуры. Вид из окна был что надо: знакомая цепь вагонеток. Стояли они не на рельсах, а прямо на земле — значит, понял Игорь, это те вагонетки, которых быть не должно, да их и нет, они морок, на второй сторона периметра, и если пойти направо вдоль их ряда, придешь почти к Заливу. И казались эти вагонетки целыми и невредимыми, так же, как там, где он накануне — что, правда накануне? да правда, правда! — проникал на Завод. Снаружи — насквозь изрешечены, а изнутри — лишь немного коррозией приголублены.

Он внимательно осмотрел дверь. Ни ручек, ни замочных скважин; но все-таки это дверь, потому что петли есть, три штуки, только потайные, не добраться до них. Саму дверь резачок не возьмет, мало каши ел… Оконную решетку? Ее, может, и возьмет, да только в это окно разве что кошке пролезть…