Мари-Бланш

— Разумеется, — отвечал герцог. — Вам незачем извиняться, мистер Джексон. А кто у нас здесь? — С обворожительной улыбкой он обернулся ко мне.

Герцог был на редкость хорош собой, и я внезапно онемела, не могла произнести ни слова.

— Герцог де Ла Тремуй, позвольте представить вам молодую хозяйку, — пришел мне на выручку мистер Джексон. — Дочь мистера Маккормика, мадемуазель Мари-Бланш де Бротонн.

Я сделала книксен и пробормотала, едва в силах посмотреть ему в глаза:

— Bonjour, Monsieur le Duc[21].

— Enchanté, Mademoiselle Marie-Blanche, — отвечал герцог по-французски. — Очень рад познакомиться. Мне будет не так одиноко в обществе соотечественницы. Вы завтра участвуете в охоте?

— Да, господин герцог. В первый раз.

— Чудесно! И прошу вас, коль скоро мы оба участвуем в охоте, давайте отбросим формальности. С вашего разрешения, я буду называть вас Мари-Бланш, а вы меня — Луи.

Я покраснела как рак:

— О, господин герцог, вряд ли я сумею.

Герцог рассмеялся, он держался очень открыто и обезоруживающе.

— Если вам так будет удобнее, Мари-Бланш, можете называть меня князь Луи, как некоторые из моих друзей.

Мистер Джексон и носильщик погрузили чемоданы в автомобиль, и мы направились в Херонри, герцог и я на заднем сиденье. Я по-прежнему не могла вымолвить почти ни слова и сидела, глядя в окно на бегущий мимо пейзаж. Стоял холодный зимний гэмпширский день, небо низкое, хмурое, дул ледяной ветер. Листья с деревьев облетели, поля лежали голые, ландшафт совершенно переменился со времени моей предыдущей поездки, когда все здесь по-летнему пышно зеленело.

— Вы здесь впервые, господин герцог? — наконец спросила я.

— Вам ведь надо было сказать «князь Луи», верно, Мари-Бланш? — заметил герцог.

Я засмеялась:

— В самом деле, я хотела сказать «князь Луи»!

— Да, Мари-Бланш, я, конечно, не раз бывал в Англии, но в Гэмпшире впервые.

— Летом здесь красивее. Вы любите рыбачить, князь Луи?

— Очень, Мари-Бланш. Я обожаю любой спорт на свежем воздухе.

— Вам надо приехать сюда летом и порыбачить вместе с дядей Леандером, — посоветовала я. — Дядя Леандер говорит, Тест — лучшая форелевая река на свете.

— Да, разумеется, я приеду. То есть если меня пригласят. Ваш отчим — замечательный спортсмен; думаю, он весьма придирчиво выбирает тех, с кем вместе рыбачит, как легендарные форели Теста придирчивы в выборе сухих мух. Но вы, наверно, замолвите обо мне словечко перед вашим отчимом, Мари-Бланш.

— О да, безусловно, — сказала я в восторге от того, что меня считают столь влиятельным доверенным лицом.

— Знаете, Мари-Бланш, фамилия де Бротонн чем-то мне знакома. Вероятно, я знаю некоторых членов вашей семьи по охотничьим кругам Франции.

— Мой отец, Ги де Бротонн, заядлый охотник, князь Луи. Фактически в этом вся его жизнь.

— Такой человек мне по сердцу. Да, я уверен, наши дороги пересекались. Передайте вашему отцу мое почтение, Мари-Бланш.

Я подумала, в самом ли деле герцог знал моего отца или просто умеет дать людям почувствовать себя важными персонами. Так или иначе, это сработало, я была польщена и взволнована.

— Мистер Джексон? — обратился герцог к шоферу. — Скажите, вы всегда жили в Гэмпшире?

— О да, ваша светлость, — отвечал шофер, и в зеркале заднего вида я заметила по глазам мистера Джексона, что он тоже ошеломлен и взволнован, ведь ему выпал редкий случай вступить в разговор с пассажирами, тем паче с французским герцогом. Подобно всем хорошим шоферам, мистер Джексон был крайне осторожен, обладал безупречными английскими манерами и никогда не заговаривал с пассажирами, если к нему не обращались. — Я здесь родился и вырос, сэр, как и мои родители и деды.

— Отлично! — сказал герцог. — Одна из величайших радостей жизни — иметь место, которое называется родным домом. Я сам недавно вернулся домой, знаете ли, после службы во французской кавалерии, в Одиннадцатом кирасирском полку. И как только сошел с поезда в Туаре, меня охватило потрясающее чувство уюта и подлинности родного дома. Ощущение, что ты дома в этом городе и в этом департаменте, что этот край в моей крови, а я — в его. Думаю, вы понимаете, о чем я говорю, мистер Джексон.

— Да, ваша светлость. Прекрасно сказано, с вашего позволения. Вы двенадцатый герцог Туарский и глубоко вросли корнями в эту почву.

— О, вам знакомо наше генеалогическое древо, мистер Джексон?

— Мистер Джексон — большой знаток французской знати королевской крови, князь Луи, — вставила я. — Это его тайная слабость!

Герцог рассмеялся:

— Прекрасно, мистер Джексон. Я с самого начала счел вас человеком образованным. И такая слабость весьма безобидна. Можно спросить, что вы знаете о моей семье?

— Что ж, ваша светлость, я могу проследить ваш род до самого Пуату, — сказал мистер Джексон, глаза его светились гордостью, когда он в зеркало заднего вида посмотрел на принца Луи, — и до вашего предка одиннадцатого века, Пьера де ЛаТремуя, если не ошибаюсь.

— Боже мой, мистер Джексон! Вы и правда знаток.

— Вы позволите задать вам один вопрос, ваша светлость? — спросил мистер Джексон.

— Разумеется, мистер Джексон.