Мари. Дитя Бури. Обреченный

Боюсь, Ваш сын Аллан, отважный парень, в чем я имел возможность сполна убедиться, и человек честный, наверняка счел, что я обошелся с ним жестоко и отплатил ему черной неблагодарностью. Однако я лишь поступил так, как следовало. Да, Мари, очень похожая на свою мать силой духа и упрямством, поклялась, что никогда не выйдет замуж за другого мужчину, но природа скоро возьмет свое и заставит ее позабыть об этой чепухе, ведь тот, кого я прочу ей в мужья, будет рядом, и он ждет ее согласия. Попросите Аллана от моего имени забыть о Мари; когда подрастет, он встретит какую-нибудь милую английскую девушку. Я принес великую клятву пред Господом и повторяю снова: Аллану не бывать мужем моей дочери, я этого не допущу.

Друг мой, еще я хотел бы кое о чем Вас попросить. Вам я доверяю больше, чем всем этим пронырам-агентам. За свою ферму я выручил весьма скромную сумму, и ее половина до сих пор причитается мне от Якоба ван дер Мерва, который с нами не поехал и который скупил все освободившиеся земли. Через год он должен заплатить мне 100 английских фунтов, и я прошу Вас быть моим поверенным и получить с него эту сумму. Кроме того, британское правительство задолжало мне 253 фунта за освобожденных рабов, настоящая цена которых, кстати, составляет около тысячи фунтов. Этим письмом я уполномочиваю Вас, если Вы согласны, получить указанные деньги. Что касается моих претензий к этому вашему треклятому правительству по поводу разорения, учиненного кафрами Кваби, чиновники отказали мне в компенсации под тем предлогом, что нападение было спровоцировано французом Лебланом, моим домочадцем.

– Правильно сделали, – заметил мой отец, прерывая чтение.

Когда получите эти средства, молю Вас изыскать подходящий безопасный и надежный случай переправить их мне, где бы я ни находился. О моем местоположении Вам непременно сообщат. Надеюсь, к тому времени я снова разбогатею и уже не буду столь отчаянно нуждаться в деньгах. Засим прощайте, и да пребудет с Вами Всевышний, Чьей милости предаемся мы с Мари, равно как и все прочие буры. Податель сего письма нагонит нас с Вашим ответом на нашей первой стоянке.

Анри Марэ

– Что ж, – проговорил мой отец со вздохом, – полагаю, я должен выполнить его поручение, хотя искренне не понимаю, почему он просит об этом «проклятого англичашку», с которым постоянно ссорился, а не кого-то из своих сородичей. Надо сочинить ответ. Аллан, присмотри, чтобы гонца и его лошадь накормили.

Я кивнул. Гонец оказался из числа тех кафров, вместе с которыми мы защищали Марэфонтейн. Это был отличный малый, правда большой любитель выпить.

– Хеер Аллан! – воскликнул он и огляделся по сторонам, как бы убеждаясь, что нас не подслушивают. – Для вас тоже есть весточка. – И достал из своего кошеля лист бумаги без имени адресата.

Я поспешно развернул письмо. Оно было написано по-французски, чтобы ни один бур не понял, если послание угодит не в те руки: