Мари. Дитя Бури. Обреченный

Если коротко, милостью Провидения мне удалось спасти всех этих достойных людей от мучительной и неприглядной смерти. И все же я неоднократно размышлял впоследствии, что, сложись обстоятельства иначе, скажем, найди вожак стервятников в себе силы улететь подальше и там умереть, как нередко поступают птицы с ранениями в легких – наверное, в поисках воздуха; не устремись он прямиком вверх, будто вспугнутая куропатка, наша история могла бы закончиться гораздо лучше. Я бы тогда наверняка застрелил Дингаана, а мы все полегли бы прямо там, на вершине холма, от рук зулусов. Если бы Дингаан погиб в тот день, Ретиф и его спутники избегнули бы жестокой смерти. А если бы королю наследовал его брат, миролюбивый Панда[51], не состоялось бы, полагаю, ни последующей бойни при Веенене[52], ни других трагических событий и кровопролитий. Увы, нам суждено было иное, и кто я такой, чтобы оспаривать или хотя бы подвергать сомнению законы судьбы? Несомненно, произошло то, что было предначертано, и случилось это в назначенный срок. Что тут скажешь?

Рано утром мы забрали наших волов, которые еще не полностью оправились, но были накормлены и немного отдохнули. Час или два спустя мы тронулись в путь, ибо посланец принес распоряжение Дингаана: король требовал, чтобы мы не задерживались. Еще он прислал нам проводников во главе с воином Камбулой, которые должны были провести нас до границ Наталя.

В то утро я позавтракал с преподобным мистером Оуэном и его домочадцами, поскольку хотел убедить священника присоединиться к нам: по моему глубокому убеждению, Зулуленд был неподходящим местом для белых женщин и детей. Но мои старания не принесли результата. У миссис Халли, жены отсутствовавшего переводчика, было трое маленьких детей. Она, мисс Оуэн и служанка Джейн Уильямс охотно уехали бы с нами, на чем я и настаивал. Однако мистер и миссис Оуэн, в сердцах которых пылало пламя миссионерского рвения, не желали слушать уговоров. Они отвечали, что Всевышний их защитит, что они провели в этих краях всего несколько недель и решение бежать отсюда, едва приступив к работе, будет проявлением трусости и даже изменой. Отмечу здесь, что после расправы с Ретифом они изменили свое мнение (что нисколько не удивительно) и поспешили уехать.

Я рассказал мистеру Оуэну, насколько близок был к тому, чтобы застрелить Дингаана, и прибавил, что в этом случае погибли бы все. Мои слова потрясли его до глубины души. Он прочел мне целую проповедь о грехе смертоубийства, кровожадности и порочности мщения. Поняв, что мы смотрим на мир по-разному и нет ни малейшего смысла тратить душевные силы на спор, я попрощался со священником и его домочадцами и ушел, не занимая себя мыслями о том, свидимся ли мы когда-нибудь снова.

Итак, час спустя мы двинулись в путь. Миновав проклятый холм Хлома-Амабуту, на склонах которого я заметил нескольких стервятников, сыто дремавших на валунах, мы подъехали к воротам большого крааля. Там, к моему изумлению, нас поджидал Дингаан с несколькими советниками, окруженный воинами числом более сотни человек. Король сидел в тени двух высоких и раскидистых молочных деревьев. Опасаясь предательства с его стороны, я остановил фургоны и велел бурам зарядить ружья и готовиться к худшему. Через минуту-другую появился юный Томас Холстед, который сообщил, что Дингаан желает говорить с нами. Я спросил, значит ли это, что нас собираются убить. Он уверил меня, что мы в полной безопасности; король просто получил некие вести, каковые привели его в доброе расположение духа по отношению к белым, и он захотел попрощаться с нами.

Мы смело подъехали туда, где сидел Дингаан, снова остановили фургоны и все вместе подошли к королю. Тот приветствовал нас довольно дружелюбно и даже протянул мне свою толстую руку для пожатия.

– Макумазан, – сказал он, – хотя твоя победа стоила мне множества волов, я рад, что ты вчера победил. Иначе я убил бы всех твоих друзей, а это непременно обернулось бы войной между зулусами и народом амабуна. Этим утром мне донесли, что вожди амабуна отправили к нам посольство во главе с одним из старейшин. Думаю, вы встретите их по дороге. Потому поручаю тебе известить их, что они будут желанными гостями. Пусть приходят не страшась, я приму их как положено и выслушаю все, что они пожелают сказать.

Я ответил, что так и сделаю.

– Хорошо, – произнес он. – Отдаю тебе дюжину голов скота. Шесть вам на пропитание, другие шесть в дар посольству амабуна. А Камбула, мой верный воин, проводит вас до реки Тугела.

Я поблагодарил короля зулусов и повернулся, чтобы уйти, когда Мари вдруг вздумалось совершить глупость – выступить вперед и заговорить со мной о чем-то (о чем именно, уже не припомню).

– Макумазан, это та девушка, о которой ты говорил мне? – спросил Дингаан. – Ты ее хочешь взять в жены?

– Да, – коротко ответил я.

«Макумазан, это та девушка, о которой ты говорил мне?» – спросил Дингаан.

– Клянусь головой Великого Черного! – вскричал король. – Она очень красива! Подари ее мне, Макумазан!

– Она не моя, чтобы я мог ее дарить, – объяснил я.