Мариам. Талант соединенный с мужеством

Но чудо – заученный школьный штамп-фраза помимо воли приходит на ум в первозданном своём значении. Я глубоко вдыхаю прозрачный свежий воздух – эту диковинную благодать в наш век напористой цивилизации.

Всё, что находится в сакле-гостиной, вошло неизгладимо и прочно в духовную сущность живущего здесь человека.

Вот на стене – небольшой текинский коврик с кистями по бокам. Возможно, он потерял первоначальные краски, потускнел, возможно, чуть побит молью, но – боже мой! – как повеяло от него древней стариной, какой же чудодейственной силой в один момент он перенёс меня в то далёкое, невозвратное время – время Лермонтова, Пушкина, Грибоедова.

И всего лишь небольшой коврик. Но ему сто пятьдесят лет… А вот картины, писанные маслом. Горные пейзажи, женский портрет, а это?..

В ослепительно-белом наряде из кисеи и кружев молодая девушка, рядом с нею горец в черкеске. В лице – и властность, и мольба.

– Это Шамиль и его пленница Анна, дочь армянского купца Улуханова, – объясняет Мариам, прочитав вопрос в моих глазах. – Впоследствии – Шуанат. Она приняла ислам и вышла замуж за Шамиля.

– Откуда эти прекрасные картины? – спросила я и тут же уловила смущение в лице хозяйки. Ответ объяснил её смущение.

– Это я рисовала…

– Так вы ещё и художница! – Я не сдержалась от восклицания. – Врач, романист, поэт да ещё художник!

Мариам смеётся.

– Не преувеличивайте моих достоинств. Я давно уже не рисую, а эти картины написала, потому что душа требовала…

А вот ещё одна картина. Высокая гора, на плоской крыше её лепятся сакли, а у подножия горы бьются морские волны. Подпись гласит, что это древнее городище Тарки. Я удивлена: я знаю, что над Махачкалой возвышается гора Тарки, но море?..

И моё любопытство вознаграждено пояснением художницы.

Над Махачкалой действительно возвышается гора Таркитау, а на ней – селение Тарки, когда-то древнее городище. В то время Каспийское море плескалось у самой подошвы Таркитау, но потом отступило.

На бывшем дне вырос порт Петровск – наша современная Махачкала. В VII веке в городище Тарки поселились хазары-тюрки – народ, принявший иудаизм, и торговый народ – таты, иранского происхождения, тоже исповедующие иудаизм.

Я пристально смотрю на картину. Тарки – высоковысоко, под самым небом, где парят орлы, где переливаются самоцветами под лучами южного солнца скалы. Не это ли романтическое местечко подарило миру отца и сына Тарковских? Может быть, отвечает мне Мариам, возможно, Тарки – древняя родина Арсения и Андрея. Там жители – все Тарковские…

Мой взгляд переносится на старинные фотографии, что развешаны по стенам сакли. Вот молодой чернобровый горец в папахе и русская девушка. Чуть склонила голову к его плечу. Интересуюсь, кто это, снова узнаю поразительную историю. Это родители Мариам – Ибрагим и Прасковья.

Удивляюсь ещё больше, когда узнаю, что мать Прасковьи Петровны – бабушка Мариам Елена Васильевна, урождённая Пущина. Итак, ещё одна приятная новость: Мариам – правнучка Василия Ивановича Пущина, друга Пушкина, декабриста! Не от этого ли рода она унаследовала гордый нрав, талант, бескомпромиссность? А может, всё это ей пришло по линии отца – Ибрагима? Кто знает…

Издательство «Советский писатель» известно в нашей стране и за её пределами, создано при участии Максима Горького. Многие книги, ставшие классикой, увидели свет в его стенах. Я считаю одной из своих жизненных удач служение литературе в этом благословенном месте.

Как-то, в конце восьмидесятых, мой начальник, заведующий редакцией прозы народов СССР, Арнольд Тамм сказал мне:

– Займись рукописью Ибрагимовой.

– А кто такая? Не знаю.

– Прочитай, узнаешь. Кстати, в досье есть рецензия Чингиза Гусейнова и Геннадия Иванова. Рекомендуют. Правда, есть кое-какие замечания, да назови хоть одного рецензента, у которого их бы не было. Вредный это народ. – Он засмеялся.

– Но, Арнольд, ты же знаешь, что я вплотную занимаюсь Казахстаном. На очереди – Ануар Алимжанов, Нурпеисов, Аким Тарази. Время поджимает, а тут Дагестан… Надо бы кое с чем ознакомиться…

Арнольд отмахнулся от меня:

– Не прибедняйся! «Ознакомиться»! А кто редактировал Фазу Алиеву? Магомеда Шамхалова? Якуба Яралиева? Мусу Магомедова? Не заставляй меня напрягаться и вспоминать всех твоих дагестанских авторов. Судя по отзывам рецензентов, рукопись Ибрагимовой перспективна. Читай, не затягивай, может, в план редработы успеем.

Я знала, что план выпуска на ближайший год уже составлен, одобренные рукописи ждут своей очереди: план, увы, не резиновый, но, когда я прочла роман «Имам Шамиль», поняла, что время для этой книги пришло. В воздухе уже давно витало её предчувствие, давно «бродил её призрак», как выразился бы основоположник марксизма.

Я читала рукопись «Имам Шамиль», постоянно находясь во власти таланта её автора, и порою забывала о своей задаче – не пропустить чего-то такого, что снизило бы качество будущей книги. Все сцены – битвы в горах, любовные свидания, жуткие казни – стояли перед моим мысленным взором, как живые.