Мариенбад

Жила-поживала в Варшаве девица,
Была благородна, учена, умна;
На рояле играла,
По-французски болтала,
Романы читала,
А летом она
Ездила по заграницам
И была хороша, как картинка!
Невеста, казалось бы, всем взяла!
Но не обошлось тут и без заминки…
Думаете, остановка была за деньгами,
Как частенько бывает, говоря между нами?
Нет, на сей раз вы не угадали:
И денежки были, и женихи налетали…
Так в чем же дело, скажите на милость, беда?

А в том, что невеста чересчур горда,
Капризна и несговорчива,
Привередлива и разборчива, —
Не угодить ей, хоть плачь!
«Мне нужен муж по крайней мере врач,
И не какой-нибудь замухрышка-дантист,
Не фармацевт завалящий
Или доктор-сионист,
Разъезжающий по конгрессам…
Нет! Мне нужен врач настоящий,
Чтоб внешностью был интересен:
Доктор медицины, высокий брюнет,
Чтоб имел на Налевках шикарный кабинет,
И собственный выезд, и пару собак,
И чтоб звали его Поль или Жак!»

А время между тем шло,
Много воды утекло.
Трудились сваты, сил не щадя,
Летели депеши туда и сюда,
Но доктор медицины, высокий брюнет,
У которого на Налевках шикарный кабинет,
И собственный выезд, и пара собак,
И французское имя – Поль или Жак,
К несчастью, не попадался никак!
Один слишком молод, тот слишком хорош,
Кто высок чересчур, а кто недорос,
А тот, что по нраву, подвержен капризам:
Лечит бесплатно, ушел в сионизм…
А годы идут, убегают,
Девицы стареют, женихи остывают…
А барышня ведь не вино:
Молодая – одно,
А старая, как бы она
Ни была и добра, и умна,
Всю девичью прелесть теряет,
Симпатия ее увядает, —
И тогда уж такая девица,
По правде сказать, никуда не годится…

* * *

Ну, как тебе нравится моя басня? Все носятся с нею в Мариенбаде, многие выучили ее наизусть. А что касается самой Ямайчихи, то мне передали от ее имени, что моя родственница собирается тебе написать письмо обо мне. А потому знай, что все, что она обо мне напишет, – это ложь и враки. А если случится тебе быть на Хлодной улице, забеги в редакцию и передай им эту басню. Пусть они ее напечатают, но с условием: моего имени не указывать. Мне неловко, так как она написана на жаргоне…

Твой душой и телом Марк Давидович Марьямчик

14. Хавеле Чапник из Мариенбада – своему мужу Берлу Чапнику на улицу Налевки в Варшаву

Милый Бернард!

Ты должен простить меня за то, что я все время писала тебе только о деньгах. Я была кругом в долгах, так что волосы и те были не мои. Теперь я уже отчасти расплатилась и благодарю тебя много раз за то, что ты догадался выслать мне деньги по телеграфу. Не то я и сама не знаю, что стала бы делать. Мариенбад – пустыня. Бесконечное количество варшавских дам, главным образом с Налевок, а одолжить не у кого. Тоже мне дамы! Одна другой лучше! Я уже, поверь мне, не в силах смеяться над ними. Ты бы видел, как они ведут себя, как одеваются, как живут. Послушал бы ты их разговоры – уверяю тебя, книгу о них можно написать. Да что книгу? Десять книг! Где все писатели, которые красиво пишут в газетах? Почему они не приезжают сюда, на курорты, на воды – в Мариенбад, в Карлсбад, Франценсбад, в Висбаден, в Эмс, в Кранц или в Остенде – хотя бы на одно лето?… Им хватило бы материала на три зимы!