Мария

– Ну, всё, генерал, время. Давай, выходи на контору, передавай им материалы, пусть их светлые головы ищут деньги и высчитывают стоимость всех твоих смертоносных инструментов, несущих справедливость в мир.

– Есть.

Стоимость модернизированного пистолета Макарова на чёрном рынке составляет примерно 700 $. Двенадцать патронов. При чёткой отработке – каждый выстрел на поражение, это двенадцать жизней. Тихой поступью…

Стоимость автомата АК-47 – 1000 $. Магазин – тридцать патронов. Тридцать жизней. Лёгким шёпотом…

Винтовка снайперская специальная – 1 500$. Двадцать патронов – двадцать жизней. Мягким шорохом…

Гранаты Ф-1, РГД-5 – 100 $. Радиус поражения – 20 метров. Кроткой нежностью…

Роза распалась на лепестки и залила черный гранит кровью. Солнце ушло за горизонт. Мир погрузился во тьму…

– 1 –

Больше не в силах сдерживать напряжение, до судорог сковавшее всё тело Генриха, он решил развернуться к окну и покончить с видением. Через силу вобрав воздуха в легкие, он медленно развернулся. Прямо перед ним в окне зияла зловещая чёрная пустота, выплескивающая тьму из-под капюшона. Это был чёрный всадник. У Генриха перехватило дыхание, в глазах померкло, он ощутил жуткое головокружение, и в одно мгновение рухнул на пол, выпустив из рук меч.

Только тьма, бесконечная тьма и оглушающая тишина. Не хватает воздуха. Нечем дышать! Становится нечем дышать! Тело покрылось потом. И холод, ото всюду веет холодом. Откуда же этот жар внутри? Музыка, это музыка или это в ушах шелестит ужас? Щебет птиц. Откуда щебет? Нечем дышать! Холод! Жар! Крик…

Он открыл глаза и принялся жадно хватать ртом воздух. Было светло. За окном щебетали птицы. Он был покрыт потом. Что это было? В дверь постучались.

– Витя, с тобой все в порядке? Я войду?

– Да, мама, все хорошо, можешь войти, – хриплым голосом проговорил Виктор.

– Мне показалось, я услышала крик. – Мать спешно вошла в комнату Виктора и присела возле него на стул. – Ты как себя чувствуешь?

– Мама, это был сон, – еле шевеля губами, произнес Виктор.

– Ты весь в поту. Дай пульс пощупаю.

– Мама, все хорошо.

–Ты когда к врачу соберёшься?

–Зачем, мама?

– Я же вижу, что с тобой что-то не так. То у тебя голова кружится, то ты дышишь тяжело, то от ужина отказываешься…

– Мама. – Виктор приподнялся на кровати. – Это возрастное. Ничего страшного в этом нет. И к какому врачу ты собиралась меня отправить?

– Я бы провела комплексное обследование. Ты же с детства такой слабенький, болезненный. Спортом не занимался.

– Очень хорошая рекомендация от родной матери, – смеясь, заметил Виктор. – Просто комплимент мужчине к его двадцатипятилетию. И, если ты не забыла, я шахматами занимался. И стал кандидатом.

– Для здоровья это очень полезно. Ну, скажи, ты в порядке? Что с тобой сейчас произошло?

– Я же сказал, сон какой-то странный приснился.

– С тобой раньше такого не было.

– Я же говорю, возрастное.

– Ну, тебя. Что за сон?

– Мам, лучше не спрашивай, я его сам ещё не переварил. К тому же, он был страшный, я бы даже сказал, ужасный, а тебе нельзя волноваться.

– Ох, дитё дитём. Поднимайся. Через двадцать минут семейный субботний завтрак готов будет.

– Блинчики?

– Угадал.

Наскоро собравшись, приняв душ, Виктор вышел к завтраку.

– Что там с тобой стряслось? – спросил его отец.

– И тебе доброе утро! Папа, и ты туда же? Хочу напомнить, что мне не пять лет, а двадцать пять. И ничего со мной не случилось. Переволновался накануне – долго бумажки для суда по стопкам раскладывал, вот и приснился кошмар.

– Жениться тебе пора, – вставила мать. – Так и не обзавелся ещё?

– Мама! – возмутился Виктор.

– А что? Уже полгода прошло, как ты с Оксаной порвал после двух лет. И ведь, так ничего толком и не рассказал. Мы твои родители, это я напоминаю, и о своих душевных ранах можешь нам рассказать, поделиться.

– Никаких душевных ран, поверь. Где блинчики-то? – парировал Виктор.

– А любовь? – вмешался отец.

– Пап, ну, честное слово, не очень я люблю на такие темы разговаривать. Любовь? Что это? Я помню в школе, даже в институте, особенно на первых курсах, меня будоражило при виде какой-нибудь девочки, не важно, сходился я с ней или нет, я что-то чувствовал, что-то колотилось вот тут, – Виктор постучал по груди. – Оксана?

– Да, что Оксана? – поинтересовалась мать.

– Служебный роман, который романом сложно назвать, поскольку… Ну, ничего не колотилось, просто вокруг ни у меня, ни у неё никого не было. Что это, преступление, или как-то неправильно мы поступали друг с другом? Хорошая девушка, могло что-то быть, но не вышло. А ждать? Какой смысл. Нет этого в груди, или ещё где, нет. Не могу же я насильно это вколачивать.

– Ну, а другие? – серьёзно спросил отец, после чего тут же улыбнулся.

– Что я могу сказать? Не пользуюсь я популярностью у женской части человечества, – смеясь, ответил Виктор.

– Эх, сынок, – вздохнула мать. – Я думаю, ты слишком хороший, слишком добрый, мягкий, и себе на уме.

– Мама, ты с утра меня просто поливаешь комплиментами.

– Нужно быть жестче, напористей, уверенней в себе, – не унималась мать.

– Для кого, мама?

– Да для кого-нибудь, той, кто тебя сразу заметит.