Мария

– Что ж, господа. Не будем терять времени. Ждем разрешения вопроса по обеспечению финансирования вооружения и готовимся к дипломатическому прорыву.

– 19 –

Агнесса уже была в замке, и Генрих, оказавшись в седле, взглянул на темнеющее осеннее небо. «Осень в разгаре, – подумал он, – дни коротаю, а ночь становится длиннее. Тьма наступает».

– Тьма наступает, – послышался ему шепот, который, как ему показалось, раздался со всех сторон. Его пробрала дрожь, но он тут же, встряхнувшись, взглянул на окна замка в надежде встретиться с взглядом Агнессы, отбросил страхи, и готовился было уже тронуться в путь, как услышал уже совсем рядом:

– Господин, господин!

Генрих оглянулся по сторонам и заметил не далеко, под навесом стоявшую девушку. Она призывала его подойти к ней. Генрих спустился с коня, наскоро привязал его и подошел к девушке. Та была совсем молоденькой, почти девчонкой.

– Что тебе, дитя? – спросил Генрих.

– Вы же барон Траубе, Генрих Траубе? Вы часто бываете на прогулках с нашей госпожой, я видела вас.

– Да, что ты хочешь?

– Меня Грета зовут. Я живу недалеко, в деревне, а в замке я помогаю сестре. Она болеет часто. А еще у меня матушка болеет, уж как давно с постели не встает. Вот. А батюшка мой на охоту ходит, часто в лесу бывает. Вот. – Девушка замолчала, оглядываясь по сторонам. Генрих вопросительно на нее взглянул. Она жестом попросила Генриха склониться к ней, он исполнил ее просьбу, и она продолжила уже шепотом: – Госпожу нашу Дьявол к себе сманил, ведьма она.

– Что ты такое говоришь, дитя?

– Истинно говорю вам. Давеча видела, как она в ночь выходила из замка и направлялась в сторону леса, одна пешим ходом в самую ночь. Все в замке спали уже, а она уходила.

– Откуда знаешь, что в лес?

– Еще ранее, батюшка ее заметил, было это три дня назад. Он на охоту шел, рано-рано утром, темно еще было, она из леса выходила, да не выходила, а выплывала будто. А лес, знаете, далеко как отсюда. Это от вашего замка до леса рукой подать, а у нас, вон видите, и не видать уже, за дымкой спрятался. Батюшка велит мне сторониться госпожи, как бы на меня порча не пала, говорит, не ходить больше в замок, и сестру пускать не хочет, она нынче тоже, как и матушка слегла. Хворь на все наше семейство напала. Батюшка плох стал. А сестра намного старше меня. Думается мне, каждую ночь выходит госпожа из замка.

Генриху стало не по себе.

– Уж не врешь ли?

Грета перекрестилась.

– Правду говорю. А я одна осталась на ногах стоять. Только я за хозяйством нынче следить могу, еще вчера батюшка здоров был.

– Покажи, живешь где? – спросил Генрих.

– Самый первый дом в деревне, как отсюда идти.

– Провожу тебя.

– Что вы, господин, сама я, не дай бог, увидит кто! Я, да с господином иду, не хочу я, чтоб обо мне худо думали, что и я ведьма какая. Прощайте, господин. Берегитесь госпожи нашей.

Девушка убежала. Генрих оседлал коня и тронулся в сторону дома. Проезжая мимо деревни, куда убежала девушка, он вдруг остановился, начал оглядываться по сторонам и обнаружил три дерева, растущие недалеко от деревни. Подъехав к ним, он спрыгнул с коня, привязал его к дереву, и пешком вернулся к замку.

Совсем стемнело. Генрих видел, как погасли все окна в замке. Округа погрузилась во тьму. Через какое-то время Генрих стал мерзнуть. Заморосил дождь. Закутавшись в плащ, он укрылся под тем самым навесом, где ждала его Грета. Нащупав валявшийся рядом пень, он подкатил его к краю навеса, так, чтобы был виден выход из замка, и, устроившись, принялся наблюдать.

Тишина, только еле слышно капал дождь. Прошел час, другой. У Генриха начали слипаться глаза. Он встал, походил взад-вперед, снова сел. Снова начали слипаться глаза. Ночь дошла до своей середины, начав движение к утру. Генрих сидел.

«А с чего я вдруг решил поверить этой девчонке? Что я делаю? Как я мог усомниться в моей Агнессе? Прости меня господи».

Генрих выбрался из убежища и пошел искать своего коня. С трудом в темноте найдя его, он вскочил в седло и тронулся в путь, надеясь на инстинкт своего благородного животного. К утру он был уже дома. О происшествии он решил ничего Агнессе не рассказывать, а девушку ту как-нибудь найти, да пожурить.

– Витя, что ты какой день, как не в своей тарелке? – спрашивала мать.

– Мама, все хорошо, к отпуску готовлюсь, – отвечал Виктор.

– А ну, посмотри на меня?

– Что, мама?

– У тебя синяки под глазами. Ты опять не спал.

– Спал.

– Но, что-то тебя тревожит. Опять сны. И ты так и не сказал, что с тобой произошло на днях, пришел, как побитый. Витя, что происходит?

– Мама! Мне двадцать пять лет. Я взрослый мужчина, и со своими проблемами разберусь сам. Спасибо за участие, но сейчас не тот случай.

– То есть, проблемы все же есть?

– Я бы не стал назвать это проблемами. Это, скорее невыясненные обстоятельства, но это мои дела.

– Ты к врачу собираешься?

– Со мной все в порядке.

– Что тебя так беспокоит?

– Мама!

– Ты влюбился?

– Ну, мама, что ты такое… – Виктор запнулся.

– Влюбился, – улыбаясь, произнесла мать. – Так бы сразу и сказал, а то, я сам разберусь. Когда познакомишь?

– Мама!