Мария Антуанетта

"Я страшусь скуки". Этими словами Мария Антуанетта выразила сущность своего времени, сущность всего своего окружения. Восемнадцатое столетие на исходе, оно выполнило свою миссию. Государство создано, Версаль построен, сложная система этикета завершена, двору, собственно, нечего больше делать. Маршалы, поскольку нет войн, превратились в вешалки для мундиров, епископы, поскольку это поколение не верит более в Бога, стали галантными кавалерами в фиолетовых сутанах, королева, которая не имеет рядом с собой истинного короля и не может вскормить престолонаследника, становится легкомысленной светской дамой. Испытывая скуку, не понимая, что происходит, стоят они все перед мощным потоком времени, любопытствующими руками иной раз погружаются в этот поток, чтобы достать со дна пару блестящих камешков. Смеясь, словно дети, играют со страшной стихией, ведь до поры она так легко и ласково обтекает их пальцы. Но никто из них не чувствует, как течение потока всё убыстряется и убыстряется. И когда наконец они поймут, какая опасность грозит им, бегство будет бесполезно, игра окажется проигранной, жизнь растраченной попусту.

ТРИАНОН

Лёгкой своей рукой, как бы шутя, словно неожиданный подарок, берёт Мария Антуанетта корону; слишком молода она, чтобы знать, что жизнь ничего не даёт бесплатно и всему, что преподносится судьбой, тайно определена своя цена. Мария Антуанетта и не думает оплачивать дары судьбы. Она принимает права королевы; что же касается обязанностей, здесь она остаётся в долгу. Ей хотелось бы обладать властью и получать от неё наслаждение, но одно с другим несовместимо. Ей хотелось бы, чтобы все исполняли её желания, желания королевы, и чтобы она сама спокойно уступала любому своему капризу; она желает обладать полнотой власти государыни и свободой женщины, то есть вдвойне наслаждаться своей юной, исполненной тревог жизнью.

Но в Версале свобода немыслима. В этих ярко освещённых зеркальных галереях ни один шаг не остаётся незамеченным. Каждое движение регламентировано, каждое слово предательским дуновением ветра передаётся другим. Здесь и речи не может быть о том, чтобы уединиться или провести несколько минут с кем–нибудь наедине, нет возможности отдохнуть. Король это центр гигантского часового механизма, ход которого ненарушаем и точен. Любое проявление жизни – от рождения до смерти, от утреннего туалета до отхода ко сну, даже собственно час любви – этот механизм превращает в государственный акт. И повелитель, которому принадлежит всё, сам себе не принадлежит. Но Мария Антуанетта ненавидит любой контроль, и, едва став королевой, требует от своего уступчивого супруга какого–нибудь убежища, где можно было бы не быть королевой. И Людовик XVI, отчасти по слабости характера, отчасти из галантности, преподносит ей как "утренний дар" маленький летний дворец Трианон – крошечную страну, суверенное государство в громадном Французском королевстве.

***

Сам по себе этот подарок не так–то уж и значителен: король дарит Марии Антуанетте Трианон всего лишь как игрушку, которая займет её праздность и будет приводить её в восхищение более десяти лет. Этот маленький замок никогда не был рассчитан на постоянное пребывание в нём королевской семьи, он был задуман как maison de plaisir[58], как buen retiro[59], как временная резиденция. Людовик XV, желая уединиться со своей Дюбарри или другой случайной дамой, весьма часто пользовался этим любовным гнёздышком, защищённым от соглядатаев. Искусный механик изобрёл хитроумное устройство, с помощью которого стол, накрываемый в кухонном подвальном помещении, поднимался в королевские покои так, что ни один слуга не присутствовал на интимном ужине. За то, что находчивый Лепорелло усилил приятность эротических вечеров, он получил особое вознаграждение – 12 тысяч ливров, что, собственно, не очень увеличило расходы на Трианон, который и без этих денег обошёлся государственной казне в 736 тысяч.