Мария Федоровна

Греческий Монарх прибыл с деликатной миссией личного свойства: он хотел жениться на Великой княжне Ольге Константиновне, кузине Александра Александровича. Эта живая, непосредственная девушка, характером напоминавшая Марию Федоровну, пользовалась симпатией Цесаревича и Цесаревны. Они очень хотели, чтобы у двадцатидвухлетнего Короля и семнадцатилетней русской княжны все сладилось. Вилли был одногодок с Александром, но уже три года занимал Королевский Трон. Его избрало Королем греческое Национальное собрание через год после свержения предыдущего Короля — баварского принца Оттона.

Греция была разрушена смутой, и новому Монарху досталось тяжелое наследство. Его кандидатуру поддерживала Англия, державшая в те годы Грецию в тисках финансовой зависимости. Но на земле Древней Эллады были сильны симпатии к России, к стране, где жили братья-единоверцы, и брак с русской княжной, несомненно, укрепил бы положение молодого короля.

Датскому Принцу, как раньше и сестре, тоже повезло: свою избранницу он полюбил искренне, всей душой. Княжна Ольга, девушка гордая и своенравная, не сразу дала согласие. Она не хотела уезжать из России, но настоятельные увещевания родителей — Великого князя Константина Николаевича и Великой княгини Александры Иосифовны, других родственников, а главное — несомненная любовь к ней Георга сделали свое дело. Она дала согласие, и 15 октября 1867 года в Петербурге состоялась свадьба. Но это случилось осенью, а летом того года — первого русского года Марии Федоровны — произошло еще немало событий.

7 мая 1867 года из Петербурга вышел специальный поезд, в котором ехали Цесаревич, Цесаревна, чины двора Наследника. Путь лежал на Ригу. Там сели на корвет «Аскольд» и отбыли в Данию. Три дня плавания прошли в волнениях. Мария Федоровна занемогла. Вскоре после отплытия у нее началась сильная рвота, продолжавшаяся с перерывами все время.

Ничего не ела и так ослабела, что не могла без посторонней помощи встать. Ее на руках выносили на палубу, где она и лежала. Александр неотступно находился рядом, ужасно переживал. Он посоветовался с доктором Плумом. Тот высказал предположение, что, может быть, Цесаревна беременна. У молодого супруга радостно забилось сердце, но вид больной Минни сводил всю радость на нет. Когда жена заболевала, Александр всегда переживал и самозабвенно за ней ухаживал.

Еще как-то зимой у Марии вдруг резко поднялась температура, и несколько дней горячка не проходила. Ночами Александр почти не спал: обтирал ей лицо лимоном, сам готовил питье, менял белье. Он и потом в подобных ситуациях будет вести себя так же трогательно и заботливо.

К Копенгагену подошли 10 мая, в середине дня. На удивление всех, Мария Федоровна, как только показался датский берег, стала себя лучше чувствовать, а когда судно причаливало, уж совсем без посторонней помощи оделась и причесалась. На «Шлезвиге» встречали Король и Фреди. Объятия, поцелуи, слезы. На пристани ждала вся Королевская Семья, многочисленное общество.

Когда приехали во дворец Амалиенборг, то Минни опять стало плохо. Она легла в постель, где провела весь вечер и весь следующий день. Затем состояние улучшилось, и вечером она даже протанцевала несколько туров на балу.

14 мая — день свадебного юбилея Короля и Королевы, и дочь с раннего утра была уже на ногах. Цесаревич с женой подарили юбилярам роскошный серебреный сервиз в русском стиле с затейливыми украшениями.

Проведя несколько дней среди датской родни, Александр Александрович покинул Данию и отбыл в Париж. Папа ожидал в Кёльне. Двинулись дальше вместе, а от границы Франции ехали в поезде Императора Наполеона. Затем был торжественный въезд в «столицу мира». На вокзале встречал Наполеон III, и красочный кортеж через весь город проследовал во дворец Тюильри, где ожидала Императрица Евгения.

В Париж, по случаю открытия Всемирной выставки, съехалось именитости со всей Европы: Король и кронпринц Прусские, Король и Королева Бельгийские, герцог Гамильтон, герцог Герман Веймарский, герцог Гессенский и многие другие. Но самым важным гостем в Париже был Русский Император. Ему и его свите был отведен Елисейский дворец, и Наполеон III оказывал особое внимание. Он сопровождал Царя почти повсюду, давал в его честь приемы и балы. Находившийся рядом Цесаревич крутился в этом вихре блестящей суеты.

Мыслями и сердцем он был далеко от Парижа, там, где осталась его «дорогая душка», его «маленькая жена». Он понял вдруг, как без нее плохо, как одиноко. Неотступно преследовала мысль: как она себя чувствует, неужели и правда случилось, что Минни беременна. Жена каждый день писала, рассказывала о времяпрепровождении и о своей тоске по нему, единственному. И каждое письмо непременно заканчивала страстно: «Целую тебя, моя душка. Целую тебя, ангел моего сердца, от души». И он ей писал и тоже говорил о любви, но не умел сказать всего, что было на сердце.