Мария Кюри

Половина второго. Дверь в глубине аудитории отворяется, и под шквал аплодисментов мадам Кюри подходит к кафедре. Она делает кивок головой - этот сухой жест должен означать приветствие. Мари стоит, крепко сжав руками край длинного стола, уставленного приборами, и ждет конца оваций. Они сразу обрываются: перед этой бледной женщиной, которая пытается придать своему лицу соответствующее выражение, какое-то неведомое волнующее чувство заставляет умолкнуть эту толпу, пришедшую полюбоваться зрелищем.

Глядя прямо перед собой, Мари произносит:

Когда стоишь лицом к лицу с успехами, достигнутыми физикой за последние десять лет, невольно поражаешься тем сдвигом, какой произошел в наших понятиях об электричестве и о материи...

Мадам Кюри начала свой курс точно с той фразы, на которой оставил его Пьер Кюри.

Что трогательного могут заключать в себе эти холодные слова: "Когда стоишь лицом к лицу с успехами, достигнутыми физикой..." Но слезы навертываются на глаза и текут по лицам.

Тем же ровным, почти монотонным голосом ученая доводит до конца сегодняшнюю лекцию. Говорит о новых теориях природы электричества, о ядерном распаде, о радиоактивных элементах. Не понижая голоса, она доводит до конца сухое изложение предмета и уходит в маленькую дверь так же быстро, как вошла.

1

1

"Пан Тадеуш" - поэма великого польского поэта А.Мицкевича.

"Кордиан" - драма известного польского поэта Ю.Словацкого.

По аналогии с модным тогда романом французского писателя Октава Фейе "Роман бедного молодого человека". - Прим. перев.

По-польски вместо вежливого "вы" часто употребляется третье лицо.

Виктор Гюго. "Король забавляется".

* ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ *

ОДНА

Нас удивляла Мари в ту пору, когда благодаря поддержке такого талантливого ученого, как ее муж, ей удавалось одновременно и вести дом, и делать свое дело в большой научной работе. Нам казалось, что более трудной жизни и большего напряжения сил нельзя себе представить, но это положение вещей являлось еще легким в сравнении с тем, что ждало ее впереди. Обязанности "вдовы Кюри" испугали бы человека даже крепкого, мужественного, счастливого.

Она должна воспитывать маленьких детей, и зарабатывать на жизнь, и с блеском носить звание профессора. Она должна, уже не имея могучей научной опоры в лице Пьера Кюри, продолжать работы, начатые совместно с ним, сама давать все указания, советы ассистентам и студентам и, наконец, осуществить важную миссию: создать лабораторию, достойную обманутых мечтаний Пьера, такую, где молодые исследователи смогут развивать новую науку о радиоактивности.

* * *

Первой заботой Мари было создание здоровых условий жизни для своих дочерей и свекра. В Со на Железнодорожной улице она снимает дом No 6. Дом неказистый, но его красит уютный сад. Доктор Кюри занимает в доме отдельное крыло. Ирен, к своей радости, получает во владение квадратик земли, на котором имеет право сажать что ей угодно. Ева под надзором гувернантки разыскивает в густой траве лужайки любимую черепаху и бегает по узеньким песчаным дорожкам то за черной, то за тигровой кошками.

За все это мадам Кюри расплачивается лишней тратой сил: получасом езды поездом до лаборатории. Каждое утро можно видеть, как она идет на станцию красивым быстрым шагом, точно стараясь наверстать опоздание куда-то. Эта женщина в глубоком трауре неизменно садится в один и тот же поезд, в одно и то же отделение второго класса и вскоре становится знакомою фигурой для пассажиров на этой линии.

Она редко успевает вернуться к завтраку в Со. Она вновь сводит знакомство с молочными Латинского квартала, куда захаживала в былые времена, как и теперь, одна, молодая, преисполненная какой-то неосознанной надежды. Или же, расхаживая взад и вперед по лаборатории, она закусывает хлебцем, фруктами.

По вечерам, иногда очень поздно, Мари опять садится в поезд и возвращается к себе, в светящийся огнями дом. Зимой она первым делом обследует большую печь в передней, подбрасывает угля и регулирует тягу. В ее голове прочно засела мысль, что никто в мире, кроме нее, не способен хорошо развести огонь, и, правда, она умеет артистически, как химик, распределить бумагу, щепки, положить сверху антрацит или дрова. Когда печь начинает как следует гудеть, Мари ложится на диван и отдыхает от изнурительного дня.

Она слишком скрытна, чтобы выказывать свое горе, никогда не плачет на людях, не хочет быть предметом жалости и утешений. Никому не поверяет ни своих приступов отчаяния, ни страшных кошмаров, которые терзают ее по ночам. Но близкие с тревогой замечают ее потухший взгляд, все время устремленный куда-то в пустоту, ее руки с признаками тика: нервные, воспаленные ожогами радия пальцы неотвязным движением все время трутся друг о друга.

Бывают моменты, когда физические силы вдруг изменяют ей. Как одно из первых моих детских воспоминаний запечатлелся образ моей матери в ту минуту, когда она, потеряв сознание, упала на пол в столовой, ее бледность, неподвижность.

Мари - своей подруге детства Казе, 12 декабря 1906 года:

Дорогая Казя,